04.1912 (СИ)

— Перелом? — пробормотал Джо. — Мне ломали руку в детстве, и я помню, что мне было чертовски больно, но ведь сейчас я ничего не чувствую…

— Это перелом, — жёстко констатировала девушка, — пожалуйста, не шевелись и не мешай мне.

Лайтоллер на носу зычно приказал:

— Наклониться вправо!

Шлюпка послушно подпрыгнула на волнах. Джо смотрел поверх плеча бледной, трясущейся спутницы в бесконечный океан, и ему уже не казалось странным, что воплей тонущих теперь не слышно. Никакой жалости они в нём больше не возбуждали: всё в его сердце, способное к сочувствию и состраданию, умерло, а остались усталость и бесконечная, нудная, назойливая тревога.

— Стоять прямо! — звенел в ночи голос Лайтоллера, и в этот приказ органично вплетались, дрожа и спускаясь до глухого рокота, отчаянные мольбы — но они стремительно умирали, затихали в беспощадной ледяной ночи.

Глава 29. Колыбельная

— Когда-то, — тихо прозвучал в ночи срывающийся голос Уайльда, — для меня не было мечты более отчаянной и сильной, чем потерпеть крушение.

Мэри равнодушно смотрела на него широко открытыми глазами. Гнетущее давление в голове её возрастало, мысли словно бы медленно вязли, не успев сцепиться в ясную, чёткую последовательность.

— Вот как, — только и сказала она. Чтобы разлепить ссохшиеся губы, ей приходилось прикладывать немалые усилия.

— Мне было двадцать, — сказал Уайльд, — многие юноши в этом возрасте мечтают об опасностях и страшных приключениях. Однако опыта у меня всё ещё было немного. Я слишком мало знал о том, что такое настоящая жизнь, — он сухо закашлялся и умолк.

Мэри не сводила с него пустого взгляда. Никогда в жизни она ещё не испытывала такого опустошающего, страшного равнодушия. Туманная белесая пелена упала у неё перед глазами, и она повесила свинцово тяжёлую голову. Неодолимый груз тут же перелился в её набрякшие веки, равномерно распределился по всей шее, и Мэри подумалось, что было бы совсем не плохо и вовсе не менять больше позы.

— Мисс Джеймс! — глухой и сиплый, срывающийся, слабый голос Уайльда настойчиво резанул её слух.

Мэри слабо вздрогнула. Каждое движение было для неё мучительным: казалось, что её, обмотанную бесчисленным множеством сковывающих верёвок, заставляют крутиться так, чтобы грубые волокна резали кожу.

— Не спите! — потребовал Уайльд. — Вы слышите меня? Не смейте закрывать глаза!

Казалось, даже язык заледенел у неё во рту.

— Я… не сплю, — точно старуха, прошамкала Мэри, — я и не думаю спать, мистер Уайльд…

— Откройте глаза! — не отставал его хриплый, измученный севший голос. Кругом наконец-то улеглись жалобные, протяжные стоны и вопли, и воцарившееся молчание принесло Мэри странное облегчение: теперь ничто не мешало ей отдыхать, кроме настойчивого и совсем не любезного Уайльда.

— Я не понимаю вас, — пробормотала Мэри. Воздух со свистом врывался к ней в рот, когда она говорила, и обжигал холодом. — Мои глаза открыты, просто какая-то пелена перед взором…

Совсем рядом булькнула вода. Что-то большое и холодное уверенно улеглось на её щёки, и резкая дрожь прошила всё тело Мэри. Вздрогнув, она поневоле вскинулась над своим сундуком, и белесая пелена вдруг расступилась. Взглядом она упёрлась в бледное, напряжённое лицо Уайльда. Скрюченные от холода пальцы его обхватили её лицо, зарылись к ней в волосы. Изо рта Уайльда вырывались клочковатые белые облачка.

— Не смейте засыпать, — задыхающимся голосом повторил свой приказ Уайльд и неуклюже потряс Мэри за плечи. — Помните, что я вам сказал… если закроете глаза, умрёте…

— Я не хочу умирать, — простонала Мэри, и зубы её снова отчаянно застучали. — Мистер Уайльд, спасибо вам… спасибо… спасибо…

Уайльд мелко потряс головой и слабо, рвано выдохнул. Скрюченные пальцы его намертво впутались в волосы Мэри, и она по-прежнему ощущала холодную тяжесть его ладоней на своих щеках.

— Пожалуйста, — сказала она, — если вам так удобно, можете не отпускать.

Уайльд только вздохнул — кажется, у него больше не осталось сил удивляться.

— Они скоро вернутся, — уверенно произнёс он слабым голосом, — Лоу, Питман и Боксхолл, по крайней мере, спаслись, и они знают, что в шлюпках есть свободные места. Если бы только с меня не сорвали свисток, я попытался бы привлечь их внимание. Они вернутся, мисс Джеймс. Они вернутся.

— Мне кажется, или ваша рука…

— Прошу прощения, я сейчас же…

— Нет! — отчаянно вскрикнула Мэри и склонила голову, прижимаясь щекой к его окоченевшей ладони. — Пожалуйста, не убирайте руку!

— Осторожно! — скомандовал Уайльд сурово. — Вы перевернёте свой сундук!

Мэри испуганно съёжилась. Сундук недовольно подпрыгивал на воде под её весом и словно бы упрекал её без слов в беспечности и глупости. Уайльд всё ещё не отнимал рук от лица Мэри, его затуманенный взор прояснился.

— Простите, простите, — пробормотала она. — Я совсем забыла об этом сундуке…

Уайльд смерил её долгим взглядом и промолчал. Он оставался в воде, и его колотила такая дрожь, что Мэри не переставало казаться, будто он пытается отстучать азбукой Морзе на её шее важное послание.