04b88869d3fc462a81d62ac324cc77fa

Я остановилась на разваливающихся ступеньках, глядя, как дядя Йося, прихрамывая, идёт к машине. Я ещё раз взглянула на Дэймона. Наши взгляды встретились. Он смотрел на меня с таким холодом и злобой, что мне сразу стало противно. Пожалуй Дэймон – единственный человек во всём поместье, вызывающий у меня подобное тошнотворное отвращение. Даже Бьёнд был менее холоден, чем он. Поставь их рядом, я бы сказала, что это Дэймон – демон, а Бьёнд просто водитель.

Дэймон слегка скривил губы, как обычно кривятся при виде чего-то мерзкого. Моя кровь вскипела от негодования. Казалось, даже кончики ушей воспылали.

Горделиво хмыкнув, Дэймон открыл дверь и сел за руль. Больше он не смотрел на меня. Машина медленно тронулась. Дядя Йося помахал мне рукой. Я помахала ему в ответ, улыбаясь. Машина скрылась за деревьями. Я вдохнула наполненный прохладой осенний воздух. А всё-таки хорошо тут, на природе, в окружении леса…

Обернувшись, я увидела Бьёнда. Он протирал окна, стоя на стремянке. Он не обратил на меня внимания, но я почему-то продолжала улыбаться. Что ж, пора за работу… Надо привести дом в порядок, в ожидании этих… как их там… Келлерманов…

========== Глава 15. Генеральная уборка ==========

О, сладкое безделье, так пленённо

отдаться дуновениям весенним,

и чувствуя своё освобожденье,

на миг забыться в мире озарённом.

(Марина Киссер –

« О, сладкое безделье.

Перевод из Теодора Шторма»

Сначала я решила пойти помогать самым душевным людям в этом поместье, а именно, Мэтью и Филе. Они обрадовались мне, особенно Мэтт. Я уже не раз говорила, что я просто в восторге от своего красноволосого братишки. Кажется, он единственный из всех остальных, кто искренне мне рад. Ну, может, ещё Нуна… Но что-то я сомневаюсь в её адекватности.

Мне повезло, для меня нашлась работка. Мне вручили серп и отправили вырезать траву и сорняки из розовых кустов. Ах, сколько тут было роз! Вы даже не представляете! Белые, розовые, красные, желтые, белые в красных пятнах, чайные, и так далее. Вся оранжерея была наполнена сладким свежим запахом, от которого кружилась голова. Но в саду я провозилась не долго. Почти сразу я напоролась на какую-то траву, от которой у меня сразу пошла аллергия. Глаза слезились, покрасневшие и припухшие руки зудели, к тому же, я безостановочно чихала. Филя не на шутку перепугался и отправил меня к Генриетте Теодоровне. Та, как следует отчитав меня, вколола какой-то препарат. Надо сказать, рука у неё оказалась очень лёгкая! Я даже не почувствовала укола. Странно, и откуда у такой суровой женщины такие навыки…

Энтузиазм пёр изо всех щелей. Полежав пол часика, пока не перестанет кружиться голова, я встала и решительно направилась к Нэте и Труди. В сад идти я больше не решалась, а вот пыль вытирать и мыть полы – это я могу.

- Ах, Трина! Что же это ты удумала то! Чтобы графиня, да уборкой занималась! – всплеснула руками Нэта. Труди усмехнулась.

- А ну цыц! – прикрикнула она на Нэту. – Не отбивай у девочки желание помочь! Такое редкое явление, что кто-то чего-то хочет сделать руками. Проходи, дорогая…

Комнаты были немного меньше моей и значительно проще. Видно было, что эти комнаты предназначены для гостей, а не для постоянного проживания. В каждой из пяти комнат, которые нам предстояло подготовить, располагались кровать с тумбочкой рядом, шкаф, стол, стул, кресло и сундук с плоской крышкой. Все комнаты имели одинаковую отделку и мебель. Как в средней руки гостинице. Хотя и складывалось впечатление, что семья Кёрсон достаточно богата для предоставления более комфортных комнат, но, похоже, эти комнаты были чистой формальностью на случай «а вдруг что». Судя по домашнему укладу и хозяйке, гостей тут не очень любили.

Мне доверили натирать полеролью шкафы. Они были довольно старые. Всё в комнатах было старое и потёртое. Похоже, всё-таки когда-то ими активно пользовались. А потом оставили без внимания на долгие годы. Такие мысли посещали меня, пока я активно тёрла дверку шкафа, лак на которой давно уже выцвел и вытерся.

Но это продолжалось не долго, так как полироль начала щипать опухшие ранее руки. Заметив покраснения, Труди отобрала у меня тряпку и выпроводила из комнаты. Мне стало даже немного обидно. Подумаешь, какие мелочи! Но никто меня и слушать не стал.

В принципе я могла со спокойной совестью пойти на кухню, взять чего-нибудь вкусного и отправиться читать книгу. Знаете, это, пожалуй, старая питерская привычка. Да-да, было период моей жизни, а именно полгода, когда я жила в Питере. Ничего особенного, просто какая-то программа обмена учениками. Помню, тогда меня особенно сильно недолюбливали в школе и учителя решили для моего же блага сослать меня куда подальше.