07'92

Остановись «жигули» на светофоре, я бы плюнул на всё и вышел прямо посреди дороги, но откуда взяться светофорам на окраине? Вадим гнал без остановок до самого склада, да и там ворота оказались распахнуты настежь, легковушка проскочила в них и подрулила к недостроенному цеху.

– Станция конечная! – объявил тогда водитель.

– Помогай! – распорядился Денис, мы выволокли пленника и через пустой проём затащили его в цех.

И тут «жигули» тронулись с места, развернулись и умчались прочь, только пыль заклубилась.

– Эй! – крикнул я и замер со вскинутой рукой. – Что за на фиг?!

– Он за Володей поехал, сейчас вернётся, – пояснил Денис и ухватил парня. – Давай, потащили!

Я только выругался в ответ.

Михалыч уже сдвинул створки, но я всё же двинулся к воротам, намереваясь воспользоваться калиткой. Сторож глянул на меня и скрылся в бытовке, чтобы почти сразу появиться обратно. С одного его плеча свисал моток верёвки, на другом болталось на ремне новенькое помповое ружьё; всё какое-то ухоженное и от того ничуть не сочетающееся своим видом с потёртой брезентовой робой.

– Далеко собрался? – осклабился Михалыч.

– Домой. Я своё дело сделал.

– С чего бы это? – удивился сторож и придержал оружие, будто бы невзначай положив ладонь на цевьё. – Ты долг ещё даже близко не отработал!

– Не тебе решать, – возразил я и двинулся дальше, но – пустое.

Михалыч ухватил дробовик, передёрнул помпу и нацелил ствол мне в ноги.

– Ну давай, пацан, рискни здоровьем! – гаденько улыбнулся он. – Ты давеча много чего лишнего наговорил, за язык тебя никто не тянул. Вот и посмотрим, как ты труп на куски разделаешь. Трепаться всяк горазд, а ты – сделай! Сделаешь – тогда иди, куда хочешь, держать не стану.

Стало ясно, что не стоило злить урода в прошлый раз, пальнёт он теперь чисто из принципа, слабину не даст. Даже если просто в землю пальнёт, дробью может и зацепить. Паршиво. Но и спускать подобного самоуправства я сторожу не собирался, спросил напрямую:

– А ты кто такой, чтобы здесь что-то решать?

За спиной хрустнул гравий, я оглянулся и обнаружил, что как-то совершенно незаметно приблизился Денис. Он вытянул руку, и Михалыч кинул ему моток верёвки.

– Сергей, ты горячку не пори, – попросил после этого Афганец. – Володя сейчас приедет, всё решит. Сам понимать должен – долг на тебе немалый, придётся отработать. Пошли, пацана подвесим, пока не очухался.

Михалыч молча лыбился, но взгляд его оставался злым и напряжённым, было видно, что не отступится. Я пожал плечами, развернулся и зашагал вслед за Денисом, а в голове всплыло неоднократно слышанное от дядьки высказывание: «вход рубль – выход два». Правило негласное, но повсеместное. И Граф нас с пацанами замазать хотел, чтобы мы дальше от него ни на шаг, и Мальцев что-то подобное со мной провернуть собирается. Вот убьют сейчас этого Федю… Да что там – убьют? Я и убью! И окажусь крепко-накрепко с коммерсантом повязан. Уже не за деньги, а за страх работать начну, а там либо конкуренты грохнут, либо менты на горячем прихватят.

Оно мне надо? Ответ был очевиден, вот только Михалыч с ружьём наперевес топал следом; если попытаюсь вытянуть из кармана револьвер, урка точно первым пальнёт без сомнений и колебаний. Да и какая там убойность у двадцать второго калибра? Первой пулей могу наповал и не уложить, а тогда шансы схлопотать заряд дроби подскочат до небес. И Денис в стороне точно не останется. Тут ведь речь о самодеятельности не идёт, я – свидетель, пока что ни в чём особо предосудительном не замазанный. Такого отпускать нельзя. Да никто и не отпустит…

12|07|1992 день

Федю-заику мы подвесили посреди цеха. Так решил Денис. Он долго ходил и выбирал место, потом выкрутил пленнику руки и связал их за спиной, связал не только в запястьях, но и у локтей. Затем велел мне перекинуть через балку конец верёвки, и мы подтянули её, так что парня будто на дыбу подвесили. На деле, он не висел, а замер на полупальцах, но я бы не согласился поменяться с ним местами ни за какие коврижки.

– Ну и к чему это всё? – спросил стоявший в отдалении Михалыч, который и не подумал нам помогать. Меня караулил, сука…

Прежде чем ответить, Денис затянул свободный конец верёвки на загнутом анкере, торчавшем из бетона.

– Всё нужно по уму делать, – повторил он и крутанул в руке нож. – Михалыч, ты лучше зацени, какая красота у человека нашлась! Такой и пырнуть приятно. Зековская работа, что скажешь?

Это была не финка, как показалось мне в прошлый раз, а самодельный кухонный нож с клинком в половину локтя длиной и рукоятью, склеенной из полосок оргстекла, а не набранной из его кружков.

Михалыч только глянул на нож и сразу покачал головой.

– Не, такие на заводах слесаря мастрячат.

Пленник вдруг дёрнулся всем телом, мотнул головой и выдал матерную тираду, на удивление складно и почти без запинок. Денис сунул в его разинутый рот скомканную ветошь и похлопал по щеке.

– Погоди, дружок. Наговоришься ещё.

Смотреть Федя в таком положении мог только в пол, и всё же я встал так, чтобы не маячить перед глазами, если он вдруг сумеет поднять голову.