1/365

Считается, что правильнее, в любом случае, усыновлённому ребёнку говорить правду о том, что он воспитывается в семье не биологических родителей. Считается… Но каждая семья, тем более, как в данном случае, когда малыш был усыновлён с первых дней своей жизни искренне верит и надеется на то, что может избежать этой правды. Однако, даже если бы и так, мы живём в обществе. Почему многие окружающие люди считают своим долгом «раскрыть глаза» ребёнку, почему пытаются запугать приёмных родителей какой-то невообразимо испорченной наследственностью у этого малыша, для чего выискивают в этом человечке, принятом и ничего не подозревающем, счастливо живущем в новой своей семье, отличительные особенности от приёмных родителей, предрекая, «ох, и намучаетесь вы ещё с ним, кого в дом взяли, сами не знаете», сложно дать однозначный ответ. Так или иначе это есть. Так или иначе – это надо учитывать. Не загонять самих себя в угол страхами, когда кто проговорится и ждать этого дня, как судного, не омрачать свою жизнь и жизнь своего ребёнка случайно кем-то обронённой фразой, которая изменить всю вашу жизнь, а самим подготовиться к этому моменту, самим рассказать всё своему действительно уже родному, своему такому самому любимому ребёнку.

Для каждого ребёнка – это свой возраст. Кому-то можно сказать в возрасте 6-7 лет, кому-то попозже. Но, желательно, до подросткового возраста ребёнок должен владеть информацией от усыновителей, при каких условиях он попал в эту семью.

Логично, что к такому сообщению ребёнка предварительно готовят. Это может быть как обыгрывание ситуаций, в которых смотрится, как сын или дочь готовы к приёму подобной информации, так и использование сказкотерапии, арт-терапии. Обязательно акцентируется внимание ребёнка на том, что он был долгожданный в вашей семье, что, не зная его, не видя, вы были точно уверены, что он, именно он скоро появится в вашей семье. Рассказывается, как вы готовились к встрече с ним, как именно таким его себе и представляли. В свою очередь уходить от разговоров о биологических родителях (если таковые возникнут) не стоит, как, впрочем, и поддерживать размышления маленького человечка о том, что они его, скорее всего, бросили, из-за того, что он им не понравился и, вероятно, вы его тоже бросите, если он что-нибудь не так сделает. В истории жизни его биологических родителей не должно быть обвинения и осуждения, тогда ребёнок перестанет чувствовать себя отверженным и виноватым. При этом ребёнок действительно может начать провоцировать вас на проверку вашей любви к нему, доказывая самому себе, что может безоговорочно верить и доверять вам. И только от вашей искренности, доброжелательности, терпимости, веры в него, доверия ему, зависит в итоге то, какой станет жизнь в вашей семье с открывшейся правдой. А там, где нет лжи, где нет страха, где живёт доверие, принятие и любовь, никто и никогда, никаким словом, никакой правдой, не сможет разрушить вашу сплочённость, разрушить вашу семью, разрушить вас.

Сбежать от себя

«Самоубийца: человек,

погибший при попытке бегства от себя самого».

Веслав Брудзиньский

Она лежала в «позе эмбриона», как сейчас модно уточнять. Свернувшись в тугой, напряжённый калачик лежала и со всей силы ненавидела себя.

«Жирная уродина! Ненавижу! Лучше бы не родиться, чем такой тушей жить. Почему одни могут, есть всё без разбора в любом количестве, а здесь от одной мысли о еде разносит так, что скоро жир на ходу будет стекать на пол. Что ещё попробовать? Какие ещё остались диеты, советы, которые я не опробовала?»

Снова вспомнила, как на выходные ездили к родственникам, и многочисленные двоюродные братья и сёстры, увидев её, побежали к ней навстречу – радостные, весёлые, довольные. Обнимали её, приговаривая: «Пончик приехал! Как мы соскучились, пампушка наша! (это прозвище прочно закрепилось за ней с детства, тогда она была действительно очень и очень упитанной) Ну, что, сегодня расскажешь нам новые рецепты, как стать стройняшкой? (никто никогда не верил в искренность её убеждения в своей излишней полноте, думали, что таким образом она привлекает к себе внимание и не более того)». Тогда её это не обидело, не задело. Это было нормой общения. А сейчас слёзы потекли по щекам. «Они все тоже считают меня жирной уродиной и всегда смеются надо мной, а я столько лет этого не замечала». Сжалась ещё больше, начала плакать в голос.