1 декабря 1941 года (СИ)

Появление группы Посохова было встречено насторожённо. Их было решено отправить в Кубинку с сопровождением. А пока предложили устроиться в недостроенном блиндаже, благо печка там была. Усталость свалила не всех. Посохов устроился возле Ивлева и спросил полушёпотом: "Что за место такое Кубинка? Иностранцы что ли там проживали?"

Ивлев чуть повернул голову: "Нет не иностранцы, а боярин Иоанна Грозного Иван Иванович Кубенский. В грозном 1812 году Кубинку защищал арьергард Милорадовича, при отходе Русской армии к Москве после знаменитого Бородинского сражения. Были тяжёлые бои с наседавшими французами, но Милорадович отбился. Теперь, Михаил, наше время настало. Не сезон нам с тобой по госпиталям валяться. Подлечимся чуток, а там и в войска."

В 82-й дивизии 5 армии было захвачено несколько пленных немцев. Офицеры дивизии сразу приступили к допросу. Первым входит унтер с Железным крестом. Переступив порог, он громко вещает:

- Мой танк покорял Польшу, Бельгию, Францию, всю Европу! Он гордость фатерланда! После похода в Россию ему место в музее! Как вы смели стрелять в мой панцерваген! Вас жестоко покарают бог и фюрер!

Допросили следующего пленного.

- Мы должны были наступать на Рассудово, там с кем-то соединиться и далее по хорошей дороге въехать в Москву, где нас со вчерашнего дня ждут эсэсовские дивизии...

Приводят еще группу пленных из той же дивизии. На допросе пленные несут уже известный вздор:

- В Москве наши, еще вчера вошли.

Вводят гитлеровца в аккуратно подогнанном и без окопной грязи обмундировании. "Язык" сообщает, что за последнюю неделю изо дня в день офицеры говорили солдатам о величайших успехах танковых дивизий, а 30 ноября объявили, что эсэсовские войска уже в Москве, что обороны красных больше не существует, а есть только отдельные очаги сопротивления в районах Наро-Фоминска и Кубинки. После того как эти очаги будут обойдены пехотными дивизиями, моторизованная дивизия должна безостановочно следовать в Москву.

- Откуда вам, солдату, известно, что должны делать дивизии? - спросили необычно широко осведомленного пленного.

- Я был писарем в оперативном отделе штаба корпуса и готовил схемы. Попросился у начальника в полк, чтобы получить награду от фюрера. Я наследник большого дела, в котором имеет интерес и начальник. Он одобрил мое решение и просьбу удовлетворил.

Становится понятно, почему солдат выглядит щеголем. Это живой капиталист, для которого война - карьера, нажива, бизнес. Только он оказался чересчур доверчив к геббельсовской пропаганде и напрасно покинул теплое местечко в штабе. Стало известно, что противостоящий немецкий корпус имеет одноэшелонное построение и остался без резерва. Все брошено в бой. Значит, враг не сможет быстро перестроить свои ряды, и назавтра будет действовать в прежней группировке.

Это были очень важные сведения. Ведь соседняя 33-я армия Ефремова тоже без резервов, ее части в большом некомплекте, артиллерии, можно сказать, нет: в одной из дивизий всего семь орудий. Да и от них толку мало - по десятку снарядов на каждое. При таких возможностях не поставишь огневые завесы, не создашь заградительный огонь перед атакующим противником. Можно было рассчитывать лишь на фронтовые резервы, а когда они подойдут - неизвестно.

С раннего утра второго декабря немцы в плотных колоннах, разрывая звенящую тишину грохотом танковых моторов, ринулись на Голицыно, чтобы перерезать Можайское шоссе и завершить окружение 5-й армии Говорова. Более двадцати сгоревших танков и множество замерзших трупов замерло на поле перед высотой 210,8. Это была цена вчерашней задержки, которую обеспечил русским погибший десант. На Прожекторной горе, используя русские укрепления, за ночь немцы оборудовали сильный опорный пункт. От Головенек туда подошли пехотные и артиллерийские части. Уверенным броском через полигон танковый авангард к 12 часам выскочил на опушку леса вблизи Алабинского военного городка. Здесь в начале октября размещался штаб Западного фронта. Потом Жуков перебрался в более безопасное место, поближе к Москве. Позёмка мела между покинутыми домиками, сиротливо сжавшимися в недобром ожидании. Батальон пограничников, охранявший городок, отошёл по голицынской дороге на Тарасково. Танки с чёрными крестами на броне с ходу заняли военный лагерь и выскочили к Юшково. Не встречая сопротивления, они вышли к Бурцево, заняли окраину Петровского, намереваясь перерезать железную дорогу на Наро-Фоминск южнее Алабино, рассекая войска 33-ей армии.

Теремрин наблюдал из башни своего танка окраину деревни Юшково. Ни дымков, ни людей. Их бригада теперь насчитывала не более 20 машин. Всю ночь продолжался марш из Москвы по заснеженным дорогам во вьюжных заносах. Больше половины танков осталось на этом пути. Теремрин сам готовил к маршу и вёл в ту ночь машину. Два раза танк проваливался в снег по башню, но 34-ка, рыча харьковским чудо-дизелем, вновь и вновь выносила свой экипаж обратно на твёрдую дорогу.