1. Инфекция

– Лидия Борисовна, вам необходимо поменять контейнер. Я все сделаю. Содержимое не годится, вы нервничали, дорога была трудной. Мы все просто сольем в канализацию, аккуратно поменяем и вы забудете об этом на неделю. А то и на две. Первый реципиент появится позже. Впрочем, Армен вам завтра все расскажет.

– Зови меня Лидией. Так проще.

Это была единственная глубокая мысль, которую я смогла осилить. Все происходящее неслось мимо, как кадры страшного кино и я чувствовала себя зрителем.

Столовая потрясла мое воображение своим величием. Это была не столовая, скорее гостиная, с шикарной, стилизованной под старинную мебелью, огромным столом, накрытым белоснежной скатертью и широкими мягкими креслами по углам. Я села в одно из них, то, рядом с которым стоял журнальный столик и изящный, выгнутый торшер. Мне жутко хотелось спать, я прикрыла глаза, но уже через минуту легкая ручка тронула меня за плечо. На столике исходила аппетитным паром фарфоровая чашка кофе, на почти прозрачной тарелочке лежало ажурное печенье.

Я глотнула кофе. Он был божественен.

День покатился, как бильярдный шар по направлению к лузе. Дом, который я как следует осмотрела только к вечеру, был великолепен. Уютная, небольшая спальня, обставленная так, как будто дизайнер заглянул в мои девичьи мечты, ванная комната цвета пыльной розы с белоснежной, сверкающей сантехникой и огромными зеркалами, уютный кабинет с настольной лампой сталинских времен и крошечная библиотека, со стеллажами от пола до потолка, уставленными книгами и с уютным диванчиком времен «Ампир».

После легкого завтрака Женя, уверенно затянув меня в спальню, расстегнула мне юбку, сняла контейнер и быстро, умело прицепила другой. Мы вместе разобрали вещи, и она умчалась, оставив меня бродить по небольшому саду – среди персиковых и апельсиновых деревьев, перемешанных хаотично с кустами роз.

Глава 13

Солнце било в глаза так, что я не сразу смогла их разлепить, за эти несколько дней я быстро привыкла к хорошему – и к тому, что Женя закрывает шторы перед моим засыпанием, проверив все ли в спальне в порядке, поправив постель, подоткнув одеяло, потрогав быстрыми пальчиками контейнер и пожелав мне спокойной ночи. И к тому, что будит меня яркий аромат отличного кофе, который прислуга не ленится приносить прямо в спальню, накрыв небольшой журнальный столик накрахмаленной скатертью и поставив рядом с корзиночкой прозрачного миндального печенья высокую вазу-амфору с одним из пышных цветков из сада. Женя никогда не повторялась, цветок каждый день был разным – то огромный, белоснежный ирис, то три ромашки на длинных, голенастых ножках, то роза моего любимого цвета свежего лосося – такие небольшие розочки пахнут особенно чудесно, малиной и свежестью. Пролетела почти неделя с моего заселения в собственный дом, но я никуда не выходила. Если честно – мне было страшно. Та жизнь, в которую я должна была теперь вступить – жизнь среди доноров отделяемого, исцеляющего и дорогостоящего, пугала меня. Я не спеша разобрала свои вещи, разложив все по аккуратным полочкам отличной мебели, завтракала, обедала, ужинала, гуляла по собственному закрытому садику, даже пересадила пару цветков, отдавала какие-то незначительные распоряжения о покупках, поливала розы и купалась в бассейне. Иногда, после завтрака, спрятавшись за пальму у панорамного окна веранды, я смотрела на улицу, где вальяжно брели по каким-то своим делам мои соседи.

Они были странные, соседи мои. Очень хорошо одетые, здоровые, лоснящиеся, идеальные, как с картинки. Прекрасный макияж женщин, уложенные по волоску прически, точные стрижки и спортивные фигура мужчин, галантность и милые улыбки – мне казалось, что верандное стекло, как через экран, я смотрю кино. Но что-то во всем этом было не так. Все слишком, все чрезмерно, все нереально. Ни одной отрицательной человеческой эмоции, масляный блин в розовом сиропе. К концу моего такого просмотра меня начинало подташнивать от этих правильных фигур, от этих вычищенных до блеска машин, от сверкающих витрин и слащавых выражений лиц. Тем более, что в их глазах было что-то такое… Так смотрит маленькая, привыкшая к тычкам собачка, когда она не понимает – шутит ли ее хозяин или сердится.

Плюнув, я уходила в сад и яростно тяпала очередную клумбу, уворачиваясь от укоризненных взглядов садовника – квадратного сурового парня с лисьим взглядом прозрачных глаз.

Армен, кстати, так и не приехал. Я как раз думала об этом, пока старалась привести в порядок ослепленные глаза. Вчера, из сбивчивых объяснений Жени, я поняла, что его задерживают какие-то важные больные, что подсказало мне, что он, видимо, врач. Да и хрен с ним, мне этот куратор, как собаке пятая нога, мне бы собраться с силами и выйти из дома. Познакомиться бы хоть с одним из этих странных людей, постараться влиться в эту непонятную мне жизнь, ведь, судя по всему, мне придется остаться здесь надолго. Может, даже навсегда.