1-книга. Весна на Галане

Анита тотчас капризно поджала губки и презрительно фыркнула мне в ответ:

– Фи, вы только посмотрите на этого умника. Тащит, какого-то сопляка через полгалактики и еще утверждает, что кто-то собирается строить тому глазки. В конце концов, у нас здесь вполне приличное научное заведение, а не то, что ты думаешь!

– Это ваш-то разбойничий вертеп приличное научное заведение? – Возмутился я, не выдержав её намеков.

С Анитой у меня всегда так. Она и раньше умудрялась перевернуть по своему все, что только ей не говори и всегда я был крайний. Вот и теперь, в ответ на мое сердитое и мрачное сопение она просвистела на языке "Одиноких птиц Кайтана" такое, что я покраснел до корней волос и не решился бы произнести это напрасное обвинение на галалингве.

Мы знакомы уже лет десять. Примерно два года мы с Анитой были любовниками. Но потом, по здравому рассуждению решили, что лучше нам быть просто друзьями. Произошло это потому, что мы слишком многого требовали друг от друга, а она наотрез отказывалась даже от временного от брачного контракта. Она славный и веселый человечек со сложной и, порой, несчастливой судьбой. Кое-кто воспринимает ее, как хитрую и беспринципную бестию и с такими я беседую по иному, объясняя этим типам, что они заблуждаются с помощью крепких зуботычин, потому что на самом деле она славная и беззащитная девочка. Правда не такая уж и беззащитная, потому что у нее за плечами без малого три с половиной сотни лет службы в наемных войсках, из которых, как минимум, семьдесят лет она провела в спецподразделении "Одинокие птицы Кайтана" – одном из самых великолепных боевых отрядов элиты наемных космодесантников, – сенсетив-коммандос, состоящего из одних только женщин.

Анита отличный солдат, прошедший не менее двух сотен войн и получила множество боевых наград, но все равно, она нежное и легко ранимое существо с тонкой, поэтичной душой, хотя со мной ведет себя, порой, как самая жуткая стерва. Просто она родилась такой красивой, хрупкой и беззащитной, что в конце концов была вынуждена вырастить себе крепкие шипы и колючки. Наконец, видя то, что я искренне расстроился, Анита перестала меня мучить, перешла на серьезный тон и сказала мне невозмутимо:

– Ладно, Верди, я пошутила. Не дуйся. Этот тип, что, стучит на тебя нашей долбанной конторе?

Я тут же воскликнул:

– Великие Льды! Да, с чего ты это взяла? Он вполне нормальный парень, только я не хочу, чтобы он узнал о наших с тобой маленьких коммерческих проделках. Я ведь не прошу тебя затаскивать его к себе в постель, просто пусть ваши ребята его займут чем-нибудь, пока я буду разгружаться.

Вот тут-то Анита и огорошила меня, сказав:

– А если даже и так, что плохого будет в том, если я вдруг возьму и пересплю с ним? Ты ведь знаешь, милый, что я девушка разборчивая, не трахаюсь с кем попало и для меня твои рекомендации значат очень много. Раз ты говоришь, что этот твой стажер хороший парень, значит так оно и есть.

Ну, что ты тут поделаешь с этими бабами. Я поспешил отключиться, а то так можно было договориться до того, что потом и сам стал бы считать себя сводником. Лучше бы я не затевал этого разговора, а попросту засунул Нейзера в вакуум-скафандр и оставил его болтаться в открытом космосе, это и то легче было бы перенести, нежели такой разговор с Анитой, да, и объяснять ничего, потом не пришлось бы.

Шестнадцатого декабря, точно в семнадцать часов тридцать пять минут по стандартному галактическому времени, я подвел "Молнию Варкена" к самому дальнему стыковочному модулю станции наблюдения "Галан". Когда мы с Нейзером спустились на лифте во внутренние помещения станции, то были приятно удивлены не только толпой наблюдателей, собравшихся на крохотном пятачке у лифтов, но и их радостными, восторженными воплями. По большей части приветствовали именно меня и уж в последнюю очередь хлопали по плечу Нейзера. Я, было, расчувствовался и уже собирался пустить слезу умиления, но какие-то смутные, неприятные подозрения, внезапно, остановили мой восторг.

Мои визиты к наблюдателям, обычно проходят по строгому, заранее расписанному и согласованному с ними графику, а этот полет был скорее исключением, нежели правилом. Кроме меня станцию посещали разве что корабли отдела снабжения, ну, и, изредка, кто-либо из инспекторов. К снабженцам наблюдатели относились со сложными и смешанными чувствами, в том смысле, что смешивались вместе злость, ненависть и глубочайшее презрение, прикрытые угодливой, идиотской улыбочкой. Я всегда только диву давался, где это и как кадровики нашей конторы умудрялись набрать в отдел снабжения таких отъявленных прощелыг и прохвостов.

Холуйство, насколько я знаю, не самое распространенное качество людей, но у руководителей Корпорации оно, явно, было в чести и почете. Конечно, я понимаю, руководству важно держать наблюдателей под строгим контролем, но зачем при этом так издеваться над людьми, зачем напускать на них своих холуев и давать им возможность так беззастенчиво хамить, обманывать, требовать к себе почтения.