1.Мама для Совенка

Юля замерла, бросила умоляющий взгляд на Кайлеса. Тот кашлянул.

— Фильярг, можно тебя на пару слов, — и мотнул головой в сторону спальни.

Мужчины уединились, а Юля, нервничая, принялась мерить шагами кухню. А если откажет? Она даже с мамой поговорить не успела. Вот же… высокородная засада. Только о себе и думает! Еще и завесу поставили — из-за двери не доносилось ни звука, как она не прислушивалась, прокравшись по коридору.

Вышли минут через десять, когда девушка уже извелась от ожидания. Кайлес бледный, но вдохновленный, а вот Фильярга точно целиком в лед погрузили и взгляд, как у чудовища, которому она обещала вернуть Аленький цветочек, а теперь просит отсрочку.

— Три дня, — выдавил из себя, развернулся и вышел, хлопнув входной дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка. Кажется, настолько грубо с почтенной сталинкой еще никто не обращался. Юля даже проверила — не появилось ли трещины на стене над дверью.

— Простите его, Юлия Андреевна.

А вот Кайлес ничем не мучился и потому активно поглощал купленные разносолы, соорудив себе бутерброд сразу из двух видов сыра и ветчины.

— По закону вы принадлежите Шестому, — Юля приподняла брови — ничего себе заявление. В коридоре промелькнула сонная физиономия Совенка, хлопнула дверь ванной, и Кайлес поторопился закончить не предназначенную для ушей ребенка тему, — но как несовершеннолетний он принадлежит вам — вот такой парадокс. Четвертый же взял вас под опеку по личной инициативе и теперь бесится, что вас могут передать кому-то еще.

— Кому? — испугалась Юля. Четвертый, хоть был и сволочью, но вроде как сволочью знакомой и менять его на кого-то еще не хотелось. — И не надо меня никому передавать. Я как-нибудь сама.

— Ох, Юлия Андреевна, — Кайлес отложил в сторону недоеденный бутерброд, — этого разговора я и боялся. В нашем мире женщина не может быть «сама», — передразнил он ее и пояснил: — Женщина слабее мужчины, ее магия менее стабильна, подвержена лунным циклам, и потому без поддержки семьи и рода ей не выжить. У нас каждая женщина принадлежит либо мужу, либо отцу, либо старшему родственнику. Взрослый сын тоже может взять опеку над матерью.

— Япона мать, — с чувством выругалась Юля, впервые начиная осознавать глубину той ямы, в которую ее заманил кролик. Угораздило же попасть в мир махрового патриархата. Она ведь не сможет стать «женщина, твое место вон там, стоять и рта не открывать». Хотя на приеме в честь Шестого женщины вели себя вполне привольно. Никто им рты не затыкал, место не указывал, может, это принадлежность — чистая формальность? Как было у них, когда женщины не могли голосовать или распоряжаться имуществом и получать образование?

— Я не справлюсь, — покачала головой. Начнет качать права и закончит где-нибудь в камере.

— Справитесь, — Кайлес успокаивающе похлопал ее по руке, — ради Совенка вы изменитесь. Только, умоляю, никаких феминистских революций. Его величество крайне нервно относится к любым идеям из другого мира. И боюсь, в этом случае даже бегство домой вас не спасет.

Юля побледнела.

— Найдут, — подтвердил ее опасения Кайлес, — вы даже не представляете, хотя нет, вспомните вашу новогоднюю елку. Вспомнили? Вот сейчас вы увешаны заклинаниями, как эта самая ель. Даже если бы захотел — не снял. Фильярг у нас мастер, а Харт, честно вам признаюсь, параноик.

После слов Кайлеса Юля некоторое время переживала, вглядывалась в отражение в зеркале, пытаясь найти следы заклинаний, но зрение упорно отказывалось демонстрировать иномирные технологии слежения. Юля попереживала, потом махнула рукой и… смирилась. Зато маньяков теперь можно было не бояться. С такой защитой им лучше было обходить девушку стороной.

К маме отправились втроем. Купили торт, конфет, набрали сыра, фруктов, сока. От покупки алкоголя Юля отказалась — ей нельзя, маме тоже, Кайлес за рулем.

Отец был на работе, мама сама открыла дверь. Обилие гостей ее удивило, Юля начала было заготовленную речь, но Совенок вмешался.

— Собака! — радостно воскликнул и ринулся прямо в обуви, но бдительная Юля перехватила детя за шиворот. Аль за секунду избавился от кроссовок и помчался тискать любимца семьи: английского кокер-спаниеля по кличке Чарльз.

— Привет, мам, — Юля проследила, что парочка поладила друг с другом и скрылась в большой комнате, — ничего, что я не одна? Это…

— Варвара Степановна, — склонился в поклоне Кайлес, приложился к ручке застеснявшейся женщины, — разрешите представиться — Александр, друг вашей дочери, — и через многозначительную паузу, за которую Юля готова была его прибить, а ошарашенная мама впечатлилась еще больше, — очень хороший друг. А вот этот любитель собак — мой племянник Альберт, но все мы зовем его Аль. Видите ли, — мужчина сделал скорбное лицо, — его мать умерла, и мы нянчимся с ним по очереди.

Сердце мамы было покорено и галантным мужчиной, и сиротой ребенком.