1. Последнее королевство / 2. Бледный всадник (сборник)

Он привел лишь маленький отряд, но, будучи сыном олдермена Мерсии, входил в военный совет Альфреда.

– Лучше будем обороняться, – прорычал Осрик. – Дайте человеку землю, которую он сможет защищать, и он будет стоять на ней насмерть!

Харальд кивнул в знак согласия.

Альфред выжидательно посмотрел на Виглафа из Суморсэта, который, похоже, был удивлен, что его вообще пригласили на совет.

– Мы выполним наш долг, мой господин, – сказал тот, – мы выполним наш долг, что бы ты ни решил.

Альфред взглянул на датчан, потом снова повернулся к нам:

– Мой опыт говорит, что враг ожидает, когда мы что-нибудь предпримем.

Он проговорил это тем самым педантичным тоном, каким обсуждал богословские вопросы со своими священниками.

– Они хотят, чтобы мы сделали нечто очевидное. Что же именно?

Виглаф пожал плечами, Арнульф с Осриком казались сбитыми с толку. Им явно хотелось, чтобы король вел себя более воинственно. Битва для большинства из нас была яростным сражением, этакой оргией убийства, но Альфред видел в ней соревнование в мудрости, а может быть, даже игру тафл, в которой побеждает более умный и расчетливый. Именно так, я уверен, он и смотрел на две наши армии – как на деревянные фигурки на расчерченной доске.

– Ну? – спросил он. – Какие будут мнения?

– Датчане ждут, что мы нападем! – нерешительно проговорил Осрик.

– Они ждут, что мы атакуем Вульфера, – добавил я.

Альфред одарил меня улыбкой.

– Почему именно Вульфера?

– Потому что он предатель, ублюдок и рожденный шлюхой кусок козьего дерьма, – сказал я.

– Потому что мы не верим, что люди Вульфера будут драться так же яростно, как датчане, – поправил меня Альфред. – И это правда. Его люди отнюдь не рвутся убивать своих собратьев-саксов.

– Но там Свейн, – напомнил я.

– И о чем это говорит? – спросил Альфред.

Остальные выжидательно уставились на короля. Он знал ответ, но не мог воспротивиться искушению побыть учителем, поэтому ожидал, что ему ответят другие.

– Это говорит о том, что датчане хотят, чтобы мы атаковали их левый фланг, – снова подал я голос, – но не хотят, чтобы мы его прорвали. Вот почему Свейн там. Он сдержит нас, тогда как остальные совершат вылазку из форта, чтобы ударить сбоку по нашим атакующим войскам. Это прорвет наши ряды справа, а потом вся их чертова орда явится и убьет остальных.

Альфред не ответил, но, судя по его обеспокоенному виду, был со мной согласен. Остальные повернулись и посмотрели на датчан, как будто ждали, что ответ, как по волшебству, появится сам собой… Но он не появился.

– Итак, сделаем, как предложил Арнульф, – сказал Харальд, – атакуем форт!

– Стены там крутые, – предупредил Виглаф.

Олдермен Суморсэта был человеком легкого, солнечного нрава, смешливым и небрежно-щедрым, но теперь, когда его люди построились в боевой порядок напротив зеленых укреплений, находился в подавленном настроении.

– Гутруму до смерти хочется, чтобы мы атаковали форт, – вставил король.

Это вызвало некоторое замешательство, так как, если послушать Альфреда, датчане хотели, чтобы мы атаковали их справа и в то же самое время хотели, чтобы мы атаковали их слева. А датчане уже принялись издеваться над нами из-за того, что мы вообще не предпринимаем никаких действий. Двое врагов побежали к нашим рядам и стали выкрикивать оскорбления, но остальная «стена щитов» все еще стояла неподвижно, бряцая оружием в мерном угрожающем ритме.

Дождь делал цвета на знаменах темнее: черный, красный, синий, коричневый и темно-желтый.

– Итак, что же нам делать? – печально спросил Этельред.

Наступило молчание, и я понял: несмотря на всю свою проницательность, Альфред и сам не знает, как лучше поступить. Гутрум ждал, когда мы атакуем, и, вероятно, его не заботило, двинемся ли мы против испытанных воинов Свейна на левом фланге или ко рву с крутым скользким откосом перед стенами крепости. И еще Гутрум знал, что мы не осмелимся отступить, потому что тогда его люди погонятся за нами и рассеют нас, как стая волков рассеивает убегающее стадо перепуганного скота.

– Атаковать их слева, – сказал я.

Альфред кивнул, как будто и сам пришел уже к такому решению.

– И? – Он ждал продолжения.

– Атаковать всеми силами, какие у нас есть, – проговорил я.

У врага, вероятно, было около двух тысяч человек снаружи крепости – и по меньшей мере половина из этих людей были саксами. Я подумал, что мы должны напасть на них в одном неистовом порыве и задавить числом. Тут и обнаружится слабость позиции датчан, потому что они собрались на каждом выступе и, как только их оттеснят к краю, им будет некуда больше деваться, кроме как вниз, по длинному, крутому склону. Мы могли бы уничтожить эти две тысячи человек, потом перестроиться для более сложной задачи – и напасть на три тысячи датчан внутри форта.

– Отправить в атаку всех наших людей? – спросил Альфред. – Но тогда Гутрум атакует наш фланг всеми своими силами.

– Гутрум этого не сделает, – сказал я. – Он пошлет людей, чтобы напасть на наш фланг, но бо́льшую часть войск оставит внутри форта. Он осторожен. Он не покинет укрепления и не будет рисковать, чтобы спасти Свейна. Они друг друга не любят.