10'92

Зинчук презрительно фыркнул и достал из-за коробок с алкоголем брезентовый свёрток, с одной стороны которого выглядывали стволы, а с другой приклад охотничьего ружья.

— Вы совсем охренели, что ли?! — охнул я, а пацаны почему-то заржали.

— Зырь! — подозвал меня Евген, развернул брезент и продемонстрировал деревянный брусок, который и занимал большую часть свёртка; стволы с частью цевья и обрезок приклада были примотаны к нему проволокой.

— Граф пару лет назад обрез делал, — пояснил мне Андрей Фролов, — ну а я обрезки прибрал. Согласись, внушает?

Ну да — неподготовленного человека вид муляжа и в самом деле мог вогнать в ступор. Мало кто сходу сообразит, что брезент тут неспроста.

— Пацаны, вы бы не маячили рядом с машиной, — попросил Воробей. — Мы с Костей торговать будем, а вы со стороны приглядывайте. И деньги целее будут, если нас заметут.

Мы разделились, Андрей с Евгеном заняли позицию на ближайшем углу, а нам с Ромой приглянулся закуток у галантереи на другой стороне дороги. Оттуда получалось контролировать всю улицу и самому при этом не бросаться в глаза, что сейчас было только на руку.

— Много денег с собой взяли? — поинтересовался я, прислонясь плечом к обшарпанной стене.

— Из кассы всё подчистую выгребли, и Толстого растрясли. Чуть больше четверти миллиона вышло.

Я не удержался и присвистнул.

— Неслабо!

Рома кивнул.

— Ну да. Честно говоря, на измене немного. В случае чего угорим по полной. Но зато, если удачно съездим, Гуревич пообещал всю выручку от продажи сахара на скупку ваучеров пустить. А мы, считай, сами уже несколько тонн расфасовали, и компаньону он прилично мешков отгрузил. У того палатки на продуктовых рынках.

Рядом с «буханкой» остановилась жёлтая «нива», и мы напряглись, но встревожились напрасно: это прикатил двоюродный брат Зинчука, тоже рыжий, только его волосы были куда ярче, скорее даже морковного оттенка. Он загрузил в машину сразу двенадцать коробок с «Роялем», ещё четыре бутылки взял сверху, рассчитался ваучерами и укатил. Воробей при себе приватизационные чеки оставлять не стал и сунул их Евгену, который сразу после этого вернулся на свой наблюдательный пост.

Погрузка коробок незамеченной не осталась, начали подходить люди. Кто-то просто читал объявление и не задерживался, кто-то приценивался. Место оказалось достаточно проходным, других продуктовых магазинов, такое впечатление, в округе не было, и очень скоро заработало сарафанное радио. А, может, это брат Зинчука рекламную компанию провёл.

Как бы то ни было, торговля пошла довольно бойко. Преимущественно за ваучеры просили «Рояль», но брали и что-то из вещей Воробья, а время от времени даже покупали его мелочёвку за живые деньги, но вот за рубли приватизационные чеки отдавали неохотно. Людей смущала цена скупки, установленная куда ниже номинала. Кто-то даже начинал возмущаться и качать права, припоминая две обещанных Чубайсом «волги», на что пацаны только разводили руками. Мол, рынок — есть рынок, не устраивается цена — проходи.

Следующую партию ваучеров забрал уже я, попутно передал Чижу полученную от Ромы стопку сторублёвок.

— Неплохо пошло, вроде, — подмигнул мне Романов и достал пачку сигарет, чиркнул спичкой о боковину коробка.

— Всё «Родопи» куришь? — хмыкнул я.

— Ты цены на курево видел? Оно ни фига не дешевеет, чтоб ты знал! — замахал руками приятель. — Пачка «Винстона» сто сорок! А «верблюд» уже по сто пятьдесят идёт! Чую, скоро придётся с «Родопи» на «Приму» переходить.

— Так сейчас заработаешь.

— Не, лучше пропью! — махнул Рома рукой. — Бухло тоже дорожает.

— Всё дорожает! — пожал я плечами и огляделся.

Прохожие у «буханки» останавливались постоянно, кто-то уходил с концами, кто-то возвращался некоторое время спустя. Воробей расхваливал свой товар, Костя пытался приобрести ваучеры за наличный расчёт. Зачастую стоимость выбранных вещей не дотягивала до стоимости чека, тогда приходилось выдавать сдачу, все эти операции тщательно фиксировались в обычной тетради в клеточку. Случалось, что за приватизационные чеки частично расплачивались спиртом, а остаток добивали наличкой — эти расчёты так же фиксировались, дабы подвести итоги торговли в конце дня. Да и в любом случае лишним не будет, деньги любят счёт.

Деньги любят счёт, а люди — деньги. Это и стало проблемой.

Четверо крепких парней лет восемнадцати-девятнадцати подвалили к «буханке» уже в третьем часу. Я на них внимания не обратил, приняв за очередных покупателей, а вот у Ромы сработало чутьё.

— Проблемы! — коротко бросил он, и точно — незваные гости как-то очень уж напористо окружили наших приятелей, прижали их к автомобилю.

Я окинул быстрым взглядом улицу и рванул через проезжую часть.

— Ходу!

Саша Романов без промедления припустил следом, но у машины замешкался, чтобы распахнуть дверь кабины и вытянуть из-под водительского сиденья монтировку. Сам я поначалу собирался с разбегу пробить кому-нибудь с ноги, а потом добавить рукоятью револьвера, но вовремя заметил у одного из парней нож и притормозил.

— Ну-ка назад сдали! — скомандовал я, не спеша вытягивать из кармана оружие.