10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)

Один из сидящих впереди мужчин оборачивается. На ломаном английском объясняет, что мы по его команде должны будем бежать со всем нашим багажом. Вскоре мини-вэн останавливается. Дверь отодвигается, все выскакивают наружу и бегут.

В ста метрах перед нами у пограничного забора стоит мужчина. Он высоко поднимает колышущуюся колючую проволоку, чтобы каждый смог пройти. Все бегут на пределе сил. Но бежать с багажом по полю тяжело. Фредерик тащит мой чемодан, а я свой рюкзак и рюкзак немки. В нескольких сотнях метров, скрытые за деревьями, стоят пять машин. Нас встречают пятеро мужчин в масках.

Женщина в парандже из Берлина. Ей за тридцать. Рассказывает, что перешла в ислам и совершила хадж в Мекку. После чего попала под прицел спецслужб. В итоге у нее отняли ее шестилетнего ребенка. После Мекки у нее ни малейшего шанса не осталось. Теперь она возлагает все свои надежды на «Исламское государство». В Германию она никогда больше не вернется.

Немного растерянно все же говорю ей, что это означило бы окончательную потерю ребенка.

– Я уже все потеряла, – отвечает она. – Больше мне терять нечего.

Наш разговор обрывается. По какой-то причине Малкольма, Фредди и меня следовало сразу доставить в безопасное место. Мы влезаем в белый бортовой грузовик. Впереди сидят двое вооруженных игиловцев. У водителя длинная черная борода. Через плечо висят автомат Калашникова и винтовка. Втаскиваем багаж на погрузочную площадку и влезаем сами. Водитель резко берет с места. Пейзаж скудный. Иногда проезжаем деревни. Беседуем с обоими бойцами ИГ. Сломать лед в общении, как обычно, помогает футбол. Перечисляем всех футболистов-мусульман, которых знаем.

Когда мы на мгновение останавливаемся перед каким-то домом, мрачный мужчина с автоматом Калашникова спрашивает, не из Би-би-си ли мы. Фредерик говорит, что нет, и впервые показывает нашу гарантию безопасности. Мужчина с удивлением пробегает ее глазами. Затем возвращает документ и почти с благоговением заверяет нас, что все в порядке. Женщины в деревне закутаны до самых глаз. Как и в других странах мира, дети на улице играют в футбол. Прежде чем ехать дальше, водитель дает каждому из нас по яблоку – жест гостеприимства.

Выходим перед старым домом. Проходим помещение, где люди молятся. Нам следует ждать в задней комнате. Разит соляркой. Темно-зеленая доска на стене говорит о том, что раньше здесь наверняка была школа. На полке небольшие ручные гранаты. Позади письменного стола несколько автоматов Калашникова. На столе пульт от PlayStation.

Люди относятся к нам очень дружелюбно. Один из наших собеседников – марокканец. С ним мы говорим по-французски. Приветливый боец ИГ говорит, что на сегодняшний день в «Исламском государстве» свыше 50 000 иностранных боевиков. Точного числа он, разумеется, не знает, возможно, и еще больше, уточняет он. Со всего мира. Его работа заключается в регистрации вновь прибывших бойцов.

Ему важно, чтобы мы ничего не исказили. Об исламе уже достаточно лгали на Западе. Завтра мы сможем посетить все города, которые захотим увидеть, и сделать свои собственные выводы. Коран понять трудно. Многие мусульмане его по-настоящему не понимают. Вам нужен учитель. «Дауля Исламия» (ИГ) – воплощение подлинного ислама на практике – живого ислама. Запад ведет войну против ислама.

– Наша религия мирная, – говорит он.

По его словам, пропагандистские видеоролики ИГ должны шокировать. Чтобы запугать врагов. В ответ на жестокую войну Запада против ислама. Вся роскошь Запада зиждется исключительно на эксплуатации сырья третьего мира. Арабы вынуждены продавать свою нефть по значительно более низким ценам, чем русские, полагает он.

– Мы не дикари. Мы просто хотим жить. В войне Запада против ислама, Америка – мясник, а мусульмане – овцы. В заговоре против нас около 50 стран. Но они не могут нас победить. Наше оружие не сила, деньги или бойцы, а тот факт, что мы – на правильном пути.

– Здесь, в деревне, воздушные налеты случаются лишь изредка. Так что беспокоиться не о чем.

Президенты стран арабского мира – президенты не мусульман, а Запада. Несмотря на то, что у них много денег, они на неверном пути. Я отвечаю, что в определенном смысле могу понять арабское сопротивление. Однако зверства ИГ затмевают защиту им угнетенных мусульманских народов. Потому что в настоящее время выглядят как защита ИГ. Я категорически против насилия, поэтому для меня неприемлемы громкие убийства ИГ. Стратегия Ганди была бы, безусловно, более успешной для арабского мира. Без насилия. Где сказано, что своих законных целей в жизни можно добиться лишь силой?

Дружелюбный марокканец отвечает, что они всегда будут соблюдать законы Бога. Мы на Западе морально коррумпированы и стоим на неверном пути. Из-за наркотиков, проституции, войн и жажды наживы.

Я рассказываю о доброте и мягкости курдско-арабского героя Салах-ад-Дина[37], проявленных им к христианам после завоевания Иерусалима. Наш марокканский собеседник заявляет, что они тоже будут мягкими и добрыми, но надо сначала выиграть войну. Они живут по шариату и Корану. Поэтому они праведны.