10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ)

Когда четыре часа спустя, в 18.30, мы останавливаемся у турецкой границы, уже темно. На улице перед вербовочным центром стоит мужчина. Это крепкий, угрюмый боевик – ветеран ИГ. Наш водитель говорит, что теперь мы должны выйти из автомобиля и взять свои сумки. Сейчас придет машина, на которой нас переправят в Турцию. Он поворачивается и садится в свою машину. Затем отдает крепкому мужчине наши телефоны. На мгновение приостанавливается, будто хочет нам что-то сказать. Но потом уезжает, не попрощавшись.

Через две минуты появляется автомобиль. Наш боевик быстро переговаривается с водителем. Результат: сегодня нам пересечь границу не удастся, слишком много турецких солдат. Скорее всего завтра как можно раньше. На Востоке иное, чем в Германии, представление о времени. И в «Исламском государстве» тут ничего не изменилось.

Нас вводят в скудно обставленное помещение, где как раз совершается намаз. Нам следует устраиваться тут самим, говорит наш сопровождающий. Есть, к сожалению, нечего. А пить, кроме маленькой чашки чая, он также предложить ничего может. Тем не менее мы довольно долго сидим с боевиком и беседуем. Он говорит об исламе. Мы слушаем его, пока не начинаем засыпать в своих спальных мешках на холодном полу. В последней истории, смысл которой еще доходит до меня, речь идет о расколе Луны.

ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ, ПОНЕДЕЛЬНИК, 15 ДЕКАБРЯ 2014 ГОДА

В 9.30 мы сидим и ждем. К сожалению, до сих пор ни есть, ни пить нечего. Даже стакана воды. Якобы все задерживают турецкие солдаты на границе. Никто ничего не может провезти. Тем не менее примерно каждые 20 минут с другой стороны границы приезжает микроавтобус с пополнением молодых боевиков. Их регистрируют, фотографируют и обыскивают. Иммиграционный контроль, таможня ИГ. Среди новобранцев молодые африканцы, русские, много турок, немцы.

Особенно сильное впечатление на нас производит высокий мускулистый молодой человек из Тринидада и Тобаго. Он в брюках цвета хаки со стрелками, свежевыглаженной рубашке в яркую клетку и солнцезащитных очках «Рэй-Бэн». Всего пару недель назад он получил на родине диплом юриста и разрешение работать в суде. И вот он здесь. Почему?

– Слишком много распущенности, слишком много беспорядочных половых связей. Кто угодно с кем угодно. Это не должно быть смыслом жизни.

Он считает, что западные ценности пусты, бессодержательны. А чем хочет теперь заниматься в ИГ?

– Буду делать то, что надо. Сражаться, так сражаться. Если потребуется работа адвоката, буду адвокатом. Эмир решит.

Он с нетерпением ждет новой жизни. Наконец, он на «земле обетованной».

Наше нетерпение нарастает. Когда в 15.00 нас по-прежнему не выпускают, я выхожу во двор и начинаю переговоры с контрабандистами. Я не хочу просидеть здесь несколько дней. Должен быть способ переправить нас через границу. Однако большинство контрабандистов не решаются. Из-за солдат. Я спрашиваю главаря контрабандистов, сколько он хочет.

– А сколько дадите? – спрашивает он.

– Пятьсот евро, – отвечаю.

Он смеется:

– Хорошая цена. Я с вас ничего не возьму! Вы наши гости.

Фредерик не доверяет ему и сердится. Я даже не знаю этого человека. Но местные из ИГ его знают. И они согласны.

Нам возвращают сотовые телефоны. Они завернуты в алюминиевую фольгу. Развернули мы их только в Турции. Потом мы вскарабкиваемся в видавший виды бортовой грузовичок. Фредерик и Малкольм садятся на две канистры в кузове. Там воняет и невероятно тесно. Меня, в виде исключения, сажают впереди. Журналистские удостоверения и паспорта у нас под рукой. И мы трогаемся в путь.

К нашему удивлению, по ухабистому полю мы проезжаем всего несколько сотен метров. Затем поворачиваем вправо и едем между оливковыми деревьями. Оттуда нам видны турецкие сторожевые вышки. Это совсем не обнадеживает. Из-за дерева трое контрабандистов указывают нам в одном направлении: мы должны идти туда. Нам следует немедленно выходить и бежать. Наши сердца колотятся.

Мы рывком открываем двери и, схватив чемоданы и рюкзаки, бросаемся бежать. Бежать по вспаханному полю с тяжелыми чемоданами не так просто. Справа от себя мы замечаем заросли камыша.

– Если они начнут стрелять, сразу бросайтесь прямо в камыши и продолжайте бежать, – говорит один из контрабандистов. До пограничного ограждения еще около 300 метров.

Контрабандист, бегущий вперед, приподнимает колючую проволоку забора.

– Ялла, Ялла![47] Вперед! – правой рукой Фредди цепляется за колючую проволоку; высвобождается, его куртка остается на той стороне. Следующий! Поодаль белый фургон, в который мы должны сесть. Быстрее! Никто не хочет погибнуть от пули турецких пограничников на последних метрах.

Еще 50 метров. Двери фургона распахнуты настежь. Влетаем внутрь. Водитель дает полный газ прежде, чем мы успеваем как следует закрыть двери.

Готово! Мы мокрые от пота и тяжело дышим. Сердце отчаянно колотится. С моих плеч падает тяжелый груз. Мы пережили все это безумие.

Минуты через две нам удается распаковать наши сотовые телефоны. Я звоню домой. Натали в ярости кричит:

– Почему вы нам не сказали!