10 мифов Древней Руси. Анти-Бушков, анти-Задорнов, анти-Прозоров

Князь умер, начинается яростная борьба за власть, и сторонники Бориса делают всё, чтобы Святополк, который торчит в Киеве, ничего не узнал. Они стараются просто выиграть время в надежде, что князь Борис успеет опередить своего главного конкурента.

На те же самые обстоятельства смерти Владимира указывал и Н.М. Карамзин, как ни странно, но и он тоже обошёлся без «демонов», «чудищ» и прочей мистической ерунды, столь милой сердцу Льва Рудольфовича.

«Придворные хотели утаить кончину Великого Князя, вероятно для того, чтобы дать время сыну его, Борису, возвратиться в Киев; ночью выломали пол в сенях, завернули тело в ковер, спустили вниз по веревкам и отвезли в храм Богоматери».

Кстати, обращает на себя внимание пассаж о том, как ночью пробивали стену каменного терема и киевляне глохли от этого шума, но старательно затыкали уши и добросовестно прикидывались спящими. Однако дело в том, что, как видно из текста летописи, Владимир умер в селе Берестово, а не в Киеве. Ведь Берестово, резиденция Киевских князей в X–XII веках, было расположено к югу от древнего Киева, вблизи Киево-Печерской лавры, а потому напрасно Лев Рудольфович переживает за якобы оглохших киевлян. К тому же из письменных источников мы видим, что каменную стену никто не ломал, а просто «разобрали помост между двумя клетями» – разница, кстати, существенная, поскольку помост явно был деревянным. Всё просто и ясно. Устраивает вас, Лев Рудольфович, такое объяснение? Или опять что-то непонятно?

Не надо равнять князя Владимира с болотной слизью и делать жертвой поселившихся в вашем воображении демонов. А ужастик, нарисованный неуёмной фантазией, пусть останется на вашей совести.

Удачи!

Что же касаемо останков князя, которые «буквально разодраны на части…» и хранятся в мраморном саркофаге, то и этому есть вполне разумное объяснение.

Дело в том, что когда поздней осенью 1240 года Киев пал под натиском диких монгольских орд, Десятинная церковь, где похоронили Владимира, была разрушена и разграблена. В том, что степные дикари вскрывали и разоряли княжеские погребения в поисках драгоценностей, сомневаться не приходится, а потому нет ничего удивительного в том, что мощи князя пребывали в столь плачевном состоянии.

Правда есть ещё одна версия, которую нельзя совсем сбрасывать со счетов, что те самые растерзанные останки, которые вдохновили Льва Рудольфовича на написание триллера, принадлежат не князю Владимиру, а кому-то другому.

И как тогда быть писателю, если это действительно так?

Тут ему проще. Утащили демоны с собой, не желая расставаться со столь ценным трофеем.

И напоследок хотелось бы ещё раз отметить – не стоит переписывать историю в угоду своим языческим верованиям, охаивая при этом веру православную и называя её «чужебесием», что само по себе некорректно. Ведь в таком случае и прекрасные белокаменные соборы Владимиро-Суздальской земли, и замечательные храмы Великого Новгорода, Пскова, Москвы нужно объявлять злом и тем же «чужебесием». И что же тогда? Всё порушить? А на их месте воздвигнуть деревянные капища, столь милые сердцу Льва Рудольфовича?

Уныло будут тогда смотреться Соборные площади во Владимире или Московском Кремле, когда вместо стремящихся к небу белокаменных красавцев там возникнут деревянные истуканы, закопчённые дымом от пылающих рядом костров. Да и расхваливать свою собственную веру, утверждая, что при ней всё было замечательно, а при другой религии всё стало очень плохо, тоже нехорошо. Именно так и поступали христианские фанатики, которые оставили свой чёрный след не только в истории язычества, но и в истории своей собственной религии.

Ну и возвращаясь к князю Владимиру, так сказать, подводя итоги, можно смело утверждать, что это был один из мощнейших политиков в Древней Руси. Возможно, многие из его поступков спорны, не всем они придутся по душе, но оценивать его однобоко нельзя. Он не был ни трусом, ни наёмником, он был князем, не проигравшим ни одной войны. А это само по себе уже о чём-то говорит. Как государственный деятель он обладал ясным умом и железной волей, помноженной на личное мужество.

Он не заслужил от народа упрёка в пренебрежении интересами родной земли.

Именно он остановил натиск степняков на Русь.

Недаром имя Владимира (как бы ни пытался Прозоров доказать обратное) в народном эпосе сохранилось, а имя, например, Святослава – нет, люди прекрасно понимали разницу между защитой своей земли и дальними походами в чужие земли.

Итог же этой главы хочется подвести не обращением к читателям, надеемся, они и так всё поняли. А обратиться хочется ко Льву Рудольфовичу Прозорову.

Вера – это замечательно, но, Лев Рудольфович, – учите историю!

Кто навёл на Русь монголов?

Миф шестой. ««Русская» же церковь была соучастницей этого замысла ради своих выгод. Про них ниже – что до возможностей, то их и обсуждать странно – расхолаживание сопротивляющихся проповедям о «наставших последних временах», о «гневе господнем», бегство пастырей – фактический удар в спину защитникам городов.