10 мифов о России

Этот высокомерный генерал принимал нас тоже почти за лапландцев.

— Наша трехлинейная винтовка сложнее и лучше вашей, — ответил я тогда Петэну»[182].

Офицеры первой русской особой стрелковой бригады. Франция, 1916 год

Вернемся к проблеме взаимоотношений офицеров и нижних чинов. Для этой работы нами было проанализировано более 50 мемуаров нижних чинов русской армии, опубликованных как в советское время, так и в эмиграции. На основании этого анализа мы можем прийти к следующим выводам — жестокое отношение офицера к солдатам было куда менее распространенным явлением, чем дедовщина в советской или нынешней российской армии. Но в отличие от дедовщины это явление не было системой, а было проявлением порочных качеств человеческой натуры конкретных офицеров. Само офицерское сообщество негативно относилось к «дантистам», хотя и не могло окончательно изгнать их из своей среды. Тем не менее большинство офицеров старались следовать наставлениям, сформулированным еще в 30-е годы XIX века.

«Надобно покорять людей своей воле, не оскорбляя, — господствовать над страстями, не унижая нравственного достоинства, — побеждать сопротивление, не возбуждая покорности; но мы покоряемся охотнее истинному превосходству, душевным качествам, просвещенному уму, искусству привязывать к себе сердца; мы безропотно признаем власть, которая, наказывая проступок, уважает человека. Влияние офицера должно быть основано не на одном мундире, но на нравственном превосходстве» [183].

Атака русской пехоты

Отношение к солдату проявлялось и в тактике боевых действий. С одной стороны, важной частью подготовки солдата в русской армии была подготовка к смерти в бою. Война и смерть — понятия неразделимые, и одной из необходимых составляющих моральной и психологической подготовки солдата к войне и к бою была подготовка к смерти. Тема смерти в бою, смерти за государя была одной из основных в тогдашней, говоря современным языком, политико-воспитательной работе. Проще всего это увидеть, если обратиться к текстам русских военных песен. Основной принцип отношения к смерти четко выражен в солдатской песне середины XIX века: «Жизни тот один достоин, кто на смерть всегда готов».Смерть в бою считалась вероятной, более того — практически неизбежной. Солдат царской армии шел в бой умирать:

«Мы смело на врага за русского царя на смерть пойдем вперед, своей жизни не щадя»(песня павловского юнкерского училища);

«За царя и за Россию мы готовы умирать» (солдатская песня);

«Марш вперед! Смерть нас ждет! Наливайте чары...» (песняАлександрийского гусарского полка);

«Под ним умрет драгун беспечный, сложивший голову в бою»(песня 12-го Стародубовского драгунского полка);

«Коль убьют на бранном поле, так со славой погребут, а без славы да неволей все когда-нибудь помрут»(песня Лейб-гвардии Конно-гренадерского полка).

Такие песни (мы привели лишь малую толику) приучали солдат к мысли о возможности смерти в бою, учили не бояться смерти, готовили к ней. В основе этой подготовки было православное учение о смерти и загробном мире. Воин русской армии воевал за веру, царя и Отечество, и смерть в бою рассматривалась не только как воинский, но и как религиозный подвиг.

С другой стороны, одной из традиций русского военного искусства было стремление к «сбережению людей», победе «малой кровью». Это может показаться необычным для читателя, воспитанного на мифе о «не жалевшем солдат» русском генералитете, но факты подтверждают.