Читаем 10 мифов Советской страны полностью

Уход либералов из правительства и массовое негодование против них создавало для социалистов (меньшевиков и эсеров) идеальную возможность для взятия всей полноты власти и активизации реформ, которые до этого парализовали кадеты[46]. ВЦИК обсуждал возможность взять власть, но лидеры советского большинства отказались делать это под давлением вооруженной силы большевиков и анархистов[47]. В этом случае правительство стало бы ответственным не перед советами, а перед своевольным столичным гарнизоном, «преторианской гвардией» революции. Меньшевик И. Церетели предложил провести в ближайшее время II съезд советов в Москве, то есть вне давления радикальных воинских частей и рабочих. Резолюция ВЦИК в ночь на 5 июля не отрицала возможности создания советского правительства[48]. Выступая в совете, левый социал–демократ Стеклов утверждал: «Девять десятых населения с восторгом встретят социалистическое министерство»[49].

Под давлением левых (но уже не улицы, так как демонстрация к моменту голосования закончилась) была принята резолюция, сформулированная по компромиссному проекту эсера А. Гоца. В соответствии с ней власть может перейти к советам, но только по решению широкого собрания исполкомов с представителями с мест. Оно планировалось через две недели[50]. Но так и не было проведено. Социалисты колебались, и вот–вот могли пойти на компромисс с большевиками на основе социалистической многопартийности.

Но в ходе дальнейших событий шанс, который эта ситуация предоставляла умеренным социалистам, был упущен. Они не перехватили лозунг «Вся власть Советам!» тогда, когда обладали большинством в советах, не втянули большевиков и анархистов в систему власти (что позволило бы связать их ответственностью). Вместо этого умеренные социалисты принялись репрессивными методами отстаивать прежнюю систему коалиции с кадетами, неспособную к проведению социальных преобразований.

Ситуацию обострили столкновения 3—4 июля, произошедшие между сторонниками и противниками демонстрантов (в большинстве случаев именно революционные колонны подвергались обстрелу со стороны казачьих и офицерских формирований). Даже жандармский генерал А. Спиридович, настроенный к большевикам резко враждебно, признает, что 3 июля «публика напала на автомобили, в которых находились солдаты и рабочие с пулеметами»[51]. Воспользовавшись этими столкновениями, власти объявили, что большевики подняли восстание. Это ощущение усиливалось и отдельными актами применения силы против «соглашателей» (например, арест демонстрантами министра В. Чернова, тут же освобожденного по настоянию Л. Троцкого). В этих условиях Чернов, склонявшийся к идее однородного социалистического правительства, не стал настаивать на ней. Площадь перед ВЦИК была заполнена вооруженными людьми. Время от времени демонстранты проникали в зал заседаний, произносили речи, в которых требовали взять власть, арестовать министров–капиталистов, выйти для объяснений к возбужденной толпе.

В этих условиях противники компромисса с большевиками в правительстве объявили, что большевики подняли восстание. Кто–то стреляет, то ли большевики, то ли по большевикам — явное восстание. Против «восстания» правящая группа считала возможным бороться любыми средствами. 4 июля министром юстиции П. Переверзевым стали распространяться материалы о том, что Ленин является немецким шпионом. Распространенные в июле материалы были крайне неубедительными[52].

Правительственное сообщение, опубликованное 5 июля в газете «Живое слово», было основано на путаных показаниях некоего Ермоленко, который был в плену завербован немцами и заслан в Россию. Тут он во всем сознался и сообщил стратегическую информацию о том, что большевики финансируются Германией через Гельфанда и Фюрстенберга. С какой стати немецкое командование должно было сообщать эти сведения первому попавшемуся мелкому агенту? Очевидно, что следователи Временного правительства не имели доказательств своей агентурной информации и решили «слить» ее таким образом.

Воздействие этой агитации на колеблющуюся часть войск, а также полный тупик, в котором оказались радикалы из–за отказа советских лидеров взять всю власть от имени советов, привели к свертыванию движения уже 5 июля. Подошли части, верные социал–демократам и эсерам. Ленину и некоторым другим лидерам большевиков пришлось уйти в подполье. Шанс добиться компромисса между сторонниками советской демократии и социалистической перспективы был упущен. В конечном итоге это предопределило готовность большевиков захватить власть самим и начать радикальный коммунистический эксперимент.

<p><strong>Миллионы для диктатуры пролетариата</strong></p>

В июле 1917 г. Ленин перестал получать финансирование из–за рубежа, его партия потерпела поражение, сам он был дискредитирован. Но социальный запрос на идеи большевизма был все сильнее, и партия Ленина вернула силы, подобно Антею, восстановила свои структуры и пришла к власти. Это уже само собой показывает, насколько мала была роль немецких денег в победе большевиков.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное