10 минут 38 секунд в этом странном мире

– Я тоже поеду, – сказал Саботаж.

– Ты не любишь кладбища, – удивилась Хюмейра.

– Не люблю… но, как единственный мужчина в нашей компании, я ощущаю ответственность и необходимость защитить вас от вас же самих, – пояснил Саботаж. – Кроме того, без меня вы не сможете достать машину.

Зейнаб-122 округлила глаза:

– Погодите, погодите-ка. Нельзя делать такое. Эксгумировать мертвых – грех! И куда, позвольте спросить, вы собираетесь отвезти ее потом?

Налан заерзала на стуле, только теперь понимая, что не продумала вторую часть своего плана.

– Мы отвезем ее в какое-нибудь приличное место упокоения. Будем часто навещать, приносить цветы. Возможно, нам даже удастся наскрести на памятник. Из мрамора, блестящий и гладкий. С черной розой и со стихотворением одного из любимых поэтов Д/Али. Как звали того латиноамериканца, которого он обожал?

– Пабло Неруда, – подсказал Саботаж, и глаза его скользнули к картине, висевшей на стене.

Там была изображена Лейла, сидевшая на кровати, на ней были короткая алая юбка и бикини-топ, из которого почти вываливалась грудь, волосы ее были забраны в высокий хвостик, а лицо слегка повернуто в сторону зрителя. Она была так красива и недоступна! Саботаж знал, что Д/Али нарисовал этот портрет в борделе.

– Да, Неруда! – воскликнула Налан. – Они очень странно умеют смешивать секс и печаль, эти латиноамериканцы. Большинство наций делают что-то одно, но латиносы – победители и в том и в другом.

– Или стихотворение Назыма Хикмета, – предложил Саботаж. – Его любили оба – и Д/Али, и Лейла.

– Верно. Отлично, с памятником мы разобрались, – одобрительно кивнула Налан.

– С каким памятником? Что за чушь вы несете? Вы ведь даже не знаете, где ее похоронить! – поднимая вверх руки, закричала Зейнаб-122.

Налан нахмурилась:

– Я что-нибудь придумаю, ладно?

– Думаю, нам нужно положить ее рядом с Д/Али, – высказался Саботаж.

Все глаза обратились к нему.

– Да! Как же я сама об этом не подумала! – фыркнула Налан. – Он же на том солнечном кладбище в Бебеке – прекрасное место и великолепный вид. Там похоронено много поэтов и музыкантов. Лейла окажется в хорошей компании.

– Она окажется с любовью всей своей жизни, – ни на кого не глядя, произнес Саботаж.

– Может, все-таки придете в себя? – вздохнула Зейнаб-122. – Д/Али лежит на хорошо охраняемом кладбище. Туда нельзя просто так прийти и начать копать. Нам придется получить официальное разрешение.

– Официальное разрешение! – усмехнулась Налан. – Кто станет проверять его среди ночи?

По пути на кухню Хюмейра успокаивающе кивнула Зейнаб-122:

– Тебе ехать не обязательно, все нормально.

– У меня нет выбора, – ответила Зейнаб-122, и ее голос дрогнул от накативших эмоций. – Кто-то должен заступиться за вас, прочитать нужные молитвы. Иначе все вы будете прокляты до конца своих дней. – Она подняла голову, посмотрела на Налан и расправила плечи. – Обещай, что не будешь сквернословить на кладбище. Никакого богохульства.

– Обещаю, – беспечно ответила Налан. – Я не обижу твоего джинна.

Пока остальные спорили, Джамиля тихонько вышла из-за стола. Теперь она стояла у двери и, надев куртку, уже завязывала шнурки на ботинках.

– Куда ты идешь? – поинтересовалась Налан.

– Я собираюсь, – спокойно ответила Джамиля.

– Только не ты, дорогая моя. Тебе нужно остаться дома, налить себе чайку и присмотреть за Мистером Чаплином, пока нас не будет.

– Почему это? Если вы едете, еду и я. – Глаза Джамили сузились, а ноздри начали раздуваться. – Если это твой дружеский долг, значит и мой тоже.

– Прости, нам нужно думать о твоем здоровье, – покачала головой Налан. – Я не могу повезти тебя на кладбище посреди ночи. Лейла бы меня четвертовала.

– Пожалуйста, прекратите обходиться со мной так, словно я умираю. – Джамиля гордо подняла голову. – Мне еще рано умирать.

Она так редко впадала в ярость, что все умолкли.

Ветерок ворвался с балкона, качнув занавески. На мгновение всем показалось, что в комнате появился кто-то еще. Едва заметная щекотка, словно выбившийся волосок на затылке. Но ощущение усиливалось, и теперь все почувствовали его силу, его тягу. Либо это они переступили границу и зашли в некий невидимый мир, либо этот самый мир проник в их, реальный. Настенные часы отсчитывали секунду за секундой, а все ждали полночи – картины на стенах, гулкая квартира, глухой кот, плодовая мушка и пять старинных друзей Текилы Лейлы.

Дорога

На углу проспекта Бююкдере, напротив кебаб-ресторана, располагался пост контроля скорости, который уже отловил и продолжал отлавливать множество беспечных водителей. Патрульная машина то и дело укрывалась за густыми зарослями кустарника и останавливала ни о чем не подозревавшие транспортные средства, мчавшиеся через перекресток.