10 способов умереть

Он пытался пропихнуть это дело до самого высокого уровня: Мортен Стейнбахер вполне мог бы выступить с официальным заявлением на правительственном уровне, что, в свою очередь, привело бы к тому, что шведский посол был бы вызван на официальную встречу. Это повлияло бы на многих лиц, и отношения с соседней страной, если это еще возможно, стали бы еще хуже. В таком случае он показал бы себя в лучшем виде и был бы на пике своей карьеры. Сейчас, когда весь мир находился в каком-то хаосе и все остальные чувствовали себя дерьмово.

Но тогда ему нужно было бы, чтобы Ингольф был с ним заодно, а он встал на дыбы, в результате чего Ким решил использовать другую тактику. Держать все случившееся в секрете и к тому же сделать вид, что он даже не заметил объявления войны. Как будто все прошло бесследно и никто не обратил внимания на выпад наглого шведа.

Итак, в один прекрасный день, когда все будет чертовски прекрасно и замечательно, он нанесет удар. Тогда-то мистер Руск узнает, каково это — быть врагом Кима Слейзнера. Будет больно, чертовски больно. Конечно, сейчас он втихаря уже сделал некоторые шаги, но как именно и когда он нанесет настоящий удар, все еще оставалось неизвестным. Может быть, завтра. Может, через год. Единственное, что он знал, — это то, что, когда представится такая возможность, он будет готов устроить настоящий Армагеддон, который порвет этого сукина сына и всех в его окружении на мелкие кусочки.

Наконец тишину нарушил сотовый телефон, и когда он увидел, что это был идиот Ян Хеск из отдела убийств, он ответил скорее для того, чтобы переключиться на что-то другое.

— Да, в чем дело?

— Привет, Ким, это всего лишь я, Ян.

— Я понял, переходи сразу к делу.

— Ну, причина, по которой я звоню, заключается в том, что я только что говорил с Астрид Тувессон из полиции Хельсингборга, и…

— Так, подожди-ка, — перебил Ким, бросив взгляд в зеркало заднего вида, направленное в сторону двери в подъезд. — Ты связывался со шведами?

— Да, но это не я…

— Ап-ап-ап, давай немного успокоимся и начнем все сначала. Разве я не говорил тебе, что все контакты с другой стороной пролива должны проходить через меня и ни через кого другого?

— Да, но она сама позвонила мне. А не я ей, и так как тебя здесь не было…

— Значит, надо было отправить ее ко мне.

— Что я и сделал. Но она настаивала и не оставила мне выбора.

— Ян, теперь я должен признать, что разочарован в тебе. Ты, как никто другой, обычно понимаешь, что…

— Ким, если хочешь продолжать препираться по этому поводу, то мы, конечно, можем это делать, — перебил его Хеск. — Но если бы я был на твоем месте, то я бы лучше послушал, что она сказала.

Это был первый раз, когда Хеск осмелился перебить его.

— Ммм, вот как бы ты поступил, — сказал он, выдержав эффектную паузу. — Вот как. — Хеск всегда его недолюбливал, это точно. Особенно с той рождественской вечеринки несколько лет назад, когда он приперся в кабинет Кима и попытался изобразить из себя героя, увидев коллегу сверху на Дуне прямо на диване, с тех пор он был настоящей занозой у него в заднице. — Но сейчас ты не на моем месте. — После того случая они никогда не говорили о случившемся, и Хеск скрывал свою растущую обиду под толстым слоем отвратительного подлизывания. До настоящего момента. — И если бы я был на твоем месте, то я бы очень тщательно обдумывал все, что хочу сказать, и прежде всего кому.

— Прости, я не хотел показаться грубым. Если ты это так воспринял, то я в любом случае приношу свои извинения, и просто, чтобы ты знал, я бы никогда не позвонил, если бы не считал это важным.

Отлично. Знай свое место.

— О’кей, я готов тебя выслушать.

— Как я понял, в течение последних нескольких недель они занимались поисками одного преступника азиатского происхождения, виновного в нескольких убийствах случайно выбранных жертв. И теперь они подозревают, что он пересек пролив для того, чтобы нанести следующий удар здесь, в Тиволи.

— Подозревают?