10 вождей. От Ленина до Путина

Именно Зиновьеву принадлежит первенство в попытке создать первую биографию Ленина, в которой он напишет, что в хаосе 1918 года, когда все висело на волоске, спас положение Ленин. «Надо вспомнить все эти тревожные, все эти переломные моменты, чтобы уяснить себе, что, не будь тогда товарища Ленина – неизвестно, что было бы с нашей революцией»{103}. Пожалуй, соратник Ленина прав: воля и устремленность вождя позволили большевикам удержать власть.

С уходом Ленина с политической сцены карьера Зиновьева, Каменева, да и других соратников вождя стала быстро закатываться. Сталин давал (и отбирал) бывшему всесильному члену политбюро мелкие должности: члена Президиума Госплана РСФСР, затем члена Совета института имени В.И. Ленина, члена коллегии Наркомпроса республики. Последняя его должность, где он пробыл четыре месяца, член редколлегии журнала «Большевик». В ноябре 1927-го, октябре 1932-го, декабре 1934 года (уже окончательно) Зиновьев исключался из партии, которую он создавал вместе с Лениным.

Соратник Ленина был обречен: он находился слишком близко к «первому вождю» и много знал о Сталине и всех делах «партверхушки». По неписаному правилу диктаторов лишь главный вождь мог обладать таким знанием. Те десять лет тюрьмы, которые Зиновьев получил в 1934 году, сменились в августе 1936 года на высшую меру наказания – расстрел.

Не знаю, вспоминал ли Зиновьев на закате своей жизни Ленина, с которым провел бок о бок долгие годы своей жизни? Пронеслось ли перед его мысленным взором быстротечное время триумфа захвата власти и «руководящей деятельности» на высоких постах в государстве, партии и Коминтерне? Едва ли. В последние часы своей жизни «профессионального революционера» Зиновьев надеялся только на милость Сталина, которого он так недооценил…

Когда вечером 24 августа 1936 года Зиновьева под руки увели из зала суда, где он выслушал вместе с Л.Б. Каменевым, Г.К. Евдокимовым, И.П. Бакаевым, СВ. Мрачковским, В.А. Тер-Ваганяном, И.Н. Смирновым, Е.А. Дрейцером, И.И. Рейнгольдом, Р.В. Пикелем, Д.И. Круглянским, В.П. Ольбергом, К.Б. Берманом, М.Н. Лурье, Н.Л. Лурье беспощадный, как сама смерть, приговор, он еще на что-то надеялся. Ведь уже однажды Сталин заменил смертную казнь 10 годами… В одиночной камере внутренней тюрьмы НКВД ломающимся карандашом в деревенеющих от страха руках Зиновьев с трудом написал:

«Заявление

О совершенных мною преступлениях против Партии и Советской власти я сказал до конца пролетарскому суду. Президиуму ЦИК они известны.

Прошу мне поверить, что врагом я больше не являюсь и остаток своих сил горячо желаю отдать социалистической родине.

Настоящим я прошу Президиум ЦИК СССР о помиловании меня.

24 августа 1936 г.

Г. Зиновьев

4 часа 30 м. утра»{104}

.

Жить Зиновьеву с Каменевым, как и его подельцам, оставалось несколько часов. Еще до того как несчастные взяли в свои руки тюремные карандаши для сочинения бесполезных заявлений о помиловании, М.И. Калинин, председатель ЦИК СССР, и Н.К. Уншлихт – за секретаря ЦИК СССР подписали постановление об отклонении еще не написанных ходатайств. Заранее.

Такой будет судьба большинства ленинских соратников. Все они создали такую систему, в топке которой всегда должны быть жертвы.

Пожалуй, еще ближе к Ленину был Каменев. Он не обладал качествами трибуна, «теоретика», как Зиновьев, но был более основателен и, вероятно, более мужествен. Лев Борисович Каменев раньше других рассмотрел диктаторские замашки Сталина и пытался его остановить еще при жизни Ленина.

На заседании политбюро, которое состоялось 15 мая 1920 года, Каменев написал Ленину четыре(!) записки и получил три ответа. Обсуждался вопрос реорганизации Наркомата национальностей и определения отношений с Башкирской республикой{105}

.

В одной из записок Каменев пишет Ленину, что вопросы, связанные с национальными отношениями, «всегда будут неподготовлены, пока в центре не будет человека, постоянно и систематически знакомящегося с этим делом. Сталин только эксперт. Ставлю, – если это не будет обиды для Сталина, – свою кандидатуру…»{106}.

Ленин, однако, не желает «обижать» Сталина:

«НКНац Вас нельзя; не создать ли комиссию? Или не ввести ли Вас членом коллегии НКНаца?»{107}

Каменев не сдается. Предлагает Ленину кроме комиссариата по национальным вопросам образовать Совет из представителей всех национальностей. «Быть председателем его согласен»{108}, – пишет в очередной записке Каменев. Ленин вроде и не против, но в постановлении о реорганизации наркомата Сталин остается во главе комиссариата, прибавив к своему посту и «должность Председателя Совета национальностей»{109}.