100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

В то же самое время 170-я танковая бригада продолжала свое движение на запад. В первой половине 27 декабря ее силами была захвачена железнодорожная станция Шюттё, на которой стоял немецкий состав с танками и броневиками. Эта акция фактически завершила окружение Будапешта с запада. Прибывшая дивизионная группа Папе смогла 24–26 декабря лишь перекрыть проходы в горах и кое-как прикрыть район Таты — Табаньи. Но в силу того, что у дивизионной группы Папе (остатки «Фельдхеррнхалле») реально отсутствовала пехота, то она вряд ли могла помышлять о контратаках. Собственно, в этих условиях и эффективная оборона была весьма затруднительной. Положение изменилось лишь 28 декабря, когда к городу Комаром прибыло подкрепление. Лишь только тогда удалось сдержать советское наступление далее на северо-запад.

18-й танковый корпус Красной Армии атакует

Стабилизации линии фронта также способствовало то, что советское командование не планировало развития наступления на запад. Красная Армия должна была «дожать немецкий Будапешт». Все последующие боевые действия на внешней стороне кольца окружения предпринимались лишь в районе озер Мор и Балатон (Платтензее).

Внутреннее кольцо окружения

24 декабря советские моторизованные войска через деревню Будакеси проникли в первую очередь в западные районы Буды. Канун Рождества в тот год пришелся на воскресенье. Но эти кварталы выглядели вымершими. Здесь была слышна лишь артиллерийская канонада. Но жители этого района, где в основном на одну семью приходился один небольшой домик, отнюдь не полагали, что в одно мгновение мир для них полностью изменился. Жители, заметив через забор русских солдат, которые были одеты в ватники и несли непривычные для венгров пистолеты-пулеметы с круглыми магазинами, поначалу пугались, но затем они проявляли странное оживление и даже радость. В тот день многие из них звонили по телефону своим родственникам или знакомым, проживавшим в центральной части города, чтобы поделиться этой новостью. В итоге к вечеру почти все будапештское население было в курсе, что в войне произошел коренной перелом и, судя по всему, венгерская столица была окружена.

«До середины ночи непрерывно грохотали пушки», вспоминал социально-либеральный политик Имре Чечь, чья квартира располагалась как раз в замковом квартале. «Иногда мы слышали автоматную пальбу. Для меня это было самой прекрасной рождественской музыкой. Возможно ли, что нас действительно освободили? Я не решался в это поверить. В любом случае я был счастлив, а потому в Рождество, невзирая на все жалкие предписания, мы встретили всей семьей. Бог услышал нас. Он повелел положить конец диктатуре подлецов. Утром его волею ураганный огонь усилился. Неужели город, наконец-то, падет?» Другие были более осторожны в своих суждениях. Звучали и такие слова: «В страхе перед русскими мы предпочли отказаться от украшения рождественской елки».

Советские части, которые продвинулись через седловину Сепьюхасне, минуя тем самым лесные массивы у горы Харе, беспрепятственно двигались в направлении Холодной долины. 25 декабря они смогли окружить боевую группу салашистов под командованием Пала Проная, которая наблюдала за дорогой у перекрестка улиц Хидегкут и Надьковичи. Сейчас на этом месте располагается автозаправочная станция. Вначале нилашисты заняли оборону в саду, который примыкал к одному из загородных домов. Затем они были загнаны плотным огнем в сам дом. К следующему утру весь отряд нилашистов был уничтожен.

В течение дня русская артиллерия смогла переместиться из Биа в пригород Будаерш, а затем продвинулась к так называемому «Великому валу». На пространстве между Мартонвашаром и Дунаем сражающиеся части смогли закрепиться на берегу реки и грозили в ближайшее время взять Келенфольд и Будатетени. После того, как 206-я батарея венгерской зенитной артиллерии не получила приказ об отступлении, артиллеристы вместе с 16 орудиями предпочли перейти на сторону Красной Армии. Произошло это чуть севернее Эрда.

Прорыв советских войск в Буду. 22–26 декабря 1944 года