100-долларовое правительство

Н. БОЛТЯНСКАЯ: То есть вот эта вот характеристика, она увеличится?

М. ДЕЛЯГИН: Да. И если мы будем обходиться сегодняшними усилиями, то у нас не будет прежнего количества баррелей, галлонов и миллионов тонн, они будут сокращаться. И либо будут сокращаться доходы от экспорта, а это, извиняюсь, кирдык современной модели экономического развития, причем быстрый, либо будут сокращаться поставки на внутренний рынок. И когда мы видим рост цен на бензин до 30 рублей и повыше, то это некоторый звоночек. Понятно, что это опережающая реакция наших монополистов.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: Более того, я вам скажу, что у нас как-то независимо от роста или падения цен на бензин.

М. ДЕЛЯГИН: Сегодня, когда эти замечательные ребята рассказывают нам сказки, байки из склепов или из Швейцарий, и повышают цены, то сегодня это, так сказать, голимое, извините за выражение, злоупотребление монопольным положением.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: Так, что делать будем?

М. ДЕЛЯГИН: Но лет через 5 может оказаться так, что под этим уже будет какая-то реальная основа. А единственный способ хотя бы сохранить объем добычи на 510 млн. тонн — это интенсифицировать и применять новые технологии бурения, которые позволяют добывать нефть там, где сейчас ее почти не добывают. Причем здесь тоже придется. Значит, есть замечательная компания «Роснефть», которая представила в силу своего государственного характера официальные данные Минэкономразвитию. Для того, чтобы повысить коэффициент извлечения нефти с 38,4 до 40 процентов — да, 60 процентов нефти останется, то есть у нас чудовищная ситуация с этим — придется увеличить долю добычи с применением так называемых инновационных, а на самом деле современных, технологий с 15 до 22 процентов, то есть в полтора раза.

Опять-таки требуются титанические усилия. Титанические усилия — это, в первую очередь, буровое дело. В буровом деле, если мы не будем брать политику, если мы не будем брать выборы, ситуацию, в которой источник легитимности вообще непонятно, какой, по-моему, он уже утрачен, просто не будет денег для существования не только этого режима — для существования страны. Если рассматривать ситуацию с буровыми установками, то происходит то же, что и везде — быстрое вытеснение производителей импортом. Все 2000-е годы, это потеряно уже 11 лет — это вытеснение импортом.

В результате китайский импорт в 2008 году занял половину российского объема потребления, половину миллиардного рынка. Но китайская буровая техника достаточно простая, она не годится для работы в сложных условиях. Ну, за редкими исключениями. Для того, чтобы работать в сложных условиях, нужно качественное оборудование. Качественное оборудование делают иностранцы и делают некоторые наши производители, которые на самом деле примерно половину деталей импортируют. Это некоторый аналог автопрома — сборочное производство.

И вот случился перелом: примерно год назад у нас нашелся высокий покровитель у наших замечательных производителей бурового оборудования. У нас до этого была нормальная отрасль, где были заводы, которые друг с другом боролись и все остальное, и был застарелый конфликт. Ну, была фирма «Интегро», которая контролирует «Уралмаш — Буровое оборудование», и «Газпромбанк», который контролирует Объединенные машиностроительные заводы, бывшую вотчину Бендукидзе, которые хотели этот завод купить. И бизнес-конфликт был очень долгим, застарелым. Судя по всему, прошлым летом он разрешился. И «Уралмаш — Буровое оборудование», то есть производитель тяжелого бурового оборудования, сложного, он ушел фирме, которая, в общем-то, является относительно дружественной с «Газпромбанком». После понятно, что возникла качественно иная ситуация, качественно иная мощь лоббистов, и эти лоббисты стали работать в интересах лоббизма. И наше государство проявило себя совершенно феерично. Разговаривая на всех углах о модернизации, оно понимает модернизацию абсолютно в стиле начала 90-х годов: вот у нас есть несколько заинтересованных предприятий, они говорят разные вещи, мы выберем того, кто говорит что-то поумнее — в лучшем случае, я не беру коррупционные схемы — и мы сделаем, что он хочет. При этом полностью забывалось, что отраслевой лоббист в силу своей природы мыслит интересами достаточно краткосрочными. Нужно, чтобы завод поработал еще пару-тройку лет, в лучшем случае 5 лет.

Н. БОЛТЯНСКАЯ: Ну, как бы он ищет оптимальное решение — он защищает собственные интересы.

М. ДЕЛЯГИН: Он защищает собственные интересы, и он не думает про стратегию, ему не до этого, у него нет стратегического видения. У него понимания того, что определенные заводы нужно полностью модернизировать. Он говорит: «Ребята, у меня нет денег на эту модернизацию и не будет. Дайте мне крошечную преференцию, дайте мне пару лет подышать, и там разберемся».