100 грамм предательства

— Молодцы… — хвалит всех Илва, когда остальные заканчивают, но ко мне, понятное дело, её слова не относятся. — До следующего раза…

Кое-как поднявшись, снова иду к выходу, мысленно окрестив Тренажёрку Адом на земле, потому что здесь из тебя все соки выжмут и всю душу вытрясут.

У дверей меня поджидает Дин. Становится чуточку легче. Он пристраивается рядом и пытается подбодрить:

— Для первого дня очень даже неплохо… — хвалит он, но глаза прячет.

— Ну да, конечно… Не нужно меня утешать.

— Согласна, утешения здесь не помогут! — заявляет Тина, проходя мимо. — Здесь ничто не поможет.

Её слова больно ранят просто потому что так и есть. Воин из меня так себе.

— Всем нужно время, чтобы научиться! — философствует Дин. — Главное, чтобы было желание. Хочешь, я побуду твоим персональным тренером? Выберем день, когда Тренажёрка будет свободна и как-нибудь потренируемся?

Честно сказать, после сегодняшнего позора, желание тренироваться у меня отпало начисто, но я с благодарностью соглашаюсь. Воин из меня вряд ли получится, но, может, в следующий раз я хоть не буду выглядеть живым трупом?

18 глава. Запах лета и разорванные цепи

— Кара, ну пойдё-ём же! — маленький Крэм в нетерпении тянет меня за рукав, возвращая на землю. — Ты просто обязана это увидеть!

Сегодня мой первый выходной на острове и Крэм с самого утра вьётся рядом, желая показать «нечто потрясающее».

Честно сказать, я и сама не против прогуляться по Либерти и отвлечься — последние дни оказались довольно тяжёлыми — после Тренажёрки измученное тело будто скрутило болью и мышцы до сих пор ещё ноют.

Мы отправляемся в путь сразу же после завтрака, не забыв прихватить с собой пару лепёшек и овощи. Нам даже удалось выпросить у Ви-Ви кусочек её фирменного сыра.

Когда Дом остаётся позади, солнце уже выползает на небо, распушив свои лучи у горизонта. Утро просто чудесное — самое то для прогулки.

Меня снедает любопытство, но я послушно иду за мальчишкой, наблюдая, как в такт шагам подпрыгивает серый рюкзак на его спине. Мои ноги по щиколотки утопают в траве, и утренняя роса приятно холодит кожу.

Наконец, деревья редеют, и спустя минут десять мы выходим на опушку. Впереди простирается уходящий вниз крутой склон, сплошь усыпанный синими цветами.

В первую секунду чудится, что это небо перевернулось и пролилось каплями синевы на землю, сливаясь с бескрайним морем, которое сейчас безмятежно и походит на гладь гигантского зеркала.

— О, эйдос! Какая красота… Никогда не видела таких цветов.

— Нравится? — спрашивает Крэм, затаив дыхание. — Это центауреа цианус!

— Как-как?.. — не понимаю я.

Порой мне кажется, что этот мальчишка знает больше, чем Магнус и все министры Просвещения вместе взятые.

— Название происходит от какого-то древнего языка, я в библиотеке нашёл книжку с описаниями и картинками всех цветов мира! Так вот, там написано, что этот назвали в честь сказочного существа кентавра — он был на половину человеком и на половину лошадью, представляешь? — снимая с плеч рюкзак, снова тараторит мой маленький друг. — А в народе цветок зовётся синим васильком. Кстати, это мой оберег! — хвастается Крэм, вытаскивая из-за ворота футболки такой же мешочек, как и у Магнуса, только поменьше. — С него-то всё и началось… Когда Рагна вручила его мне, она сказала, что этот цветок способен исцелять. Между прочим, тот кентавр, не помню, как его звали — Сирон или Кирон, соком васильков лечил раны… Он даже себя вылечил, когда его друг случайно выстрелил в него отравленной стрелой…

— Стой, стой, — прошу я. — Не так быстро!

Мы уже присаживаемся на опушке, в тени могучего дуба, чтобы полюбоваться цветочным морем.

— Да, прости… Я люблю поболтать… — закрыв рот на невидимую «молнию», Крэм уже выуживает из рюкзака овощи и лепёшки и раскладывает их на покрывале, которое мы прихватили с собой. — Вечно болтаю без умолку…

Болтает, верно, но мне это даже нравится.

— Мне интересно тебя слушать! — признаюсь я, отламывая кусочек лепёшки и запихивая его в рот. Тесто просто тает, даже жевать необязательно. Пробую сыр. Солоноватый, с молочным вкусом, он кажется даром небес. Всё-таки Ви-Ви прекрасно готовит.

— Это потому что Крэм тебе ещё не надоел, — он смущённо улыбается, то и дело снимая и надевая свой головной убор.

— Ты так любишь эту кепку… — замечаю я.

— Это не кепка, а пилотка! — поправляет меня Крэм.

— Откуда она у тебя?

— Папка раздобыл. Незадолго до того, как… Короче, принёс он её и говорит: смотри, Крэм, такие уборы носили лётчики во время Кровавой Войны. А потом они с мамой попали в лапы падальщикам…

— О, Мне так жаль, Дружок…

— Ничего… Это было давно. Я привык. Да и у меня здесь вон сколько друзей.

Крэм кивает на поле, имея в виду, конечно же, жителей острова, но оттого, что вокруг сейчас пусто, он выглядит до того одиноким, что на глаза наворачиваются слезы.

— Сколько тебе тогда было?