100 и 1 день войны

Скользя боком, и держа в секторе прицела горные склоны, где укрылся противник, Вадим отстрелял весь боезапас пушки, целясь по малейшей подозрительной тени или движению. 30‑мм снаряды срезали могучие сосновые стволы, словно спички. Пару деревьев, покатились вниз по склону. Несколько боевиков пытались уйти с их пути, но были размазаны по камням. Что ж, и в слепом отчаянии есть капля удачи.

Что–то обожгло левую ногу. Проведя рукой над коленкой, затем посмотрев на ладонь, Вадим увидел кровь. Боль была резкой, но быстро прошла. Нога работала хорошо. Планшетка, привязанная к левому бедру, была изодрана. Чем же это его так достали? Короткий осмотр показал, что разбито верхнее светосигнальное табло. Разбираться было некогда. Краем глаза, уже находясь на маршруте, Вадим увидел пуск ракеты. Дымный след, доворачивая в его сторону, шёл от горы на Восточном склоне ущелья.

Щедрый сброс тепловых ловушек и отчаянное пикирование к земле. В голове набатом гремел отсчёт: «двести два», «двести три», «двести четы–ре», «двести пять»… На пятой секунде ракета взорвалась, ухватившись за горячую ловушку. Огненное облако вспухло далеко от машины, не достала «акулу» и разлетевшаяся шрапнель.

Чёрт! Всё куда более серьёзнее, чем казалось до этого момента. Горцы хорошо подготовились.

«Навал, 233‑й: был атакован «пузырьками». Ушёл с ловушками на ПМВ». «233‑й, Навал принял. Внимание всем бортам в оперативном районе. Угроза пузырьков. Повторяю: угроза пузырьков». «233‑й, Фиксатор. Спасибо, братец. Уходим на ПМВ. Дай, картинку, если можешь».

Два борта Ми‑24 прошли выше «акулы». Их тени на мгновение скользнули по «вервольфу». Вадим, если бы мог отпустить руку с ручки ППУ, перекрестился. Он не заметил вертолёты на встречном курсе. Облегчённо вздохнув, он вышел в эфир, и как мог по памяти обрисовал ситуацию с попавшим в западню артдивизионом.

7:42 утра

Баланов пытался осмотреться. Над полем боя продолжала висеть пыль. Сколько осталось в живых бойцов? С ним — только двое. Автомобиль, в котором они ехали, был перевёрнут во время взрыва мостов. Машина загорелась. Пришлось быстро выбираться. «Бэха», так сейчас надёжно их укрывшая, была единственной бронёй, где работал весь экипаж. Весь остальной личный состав дивизиона молчал. Ни стрельбы, ни криков. Стреляли только враги, укрывшись в горах, но из–за пыли их огонь был неприцельным.

Посмотрев на бойцов, притулившихся к броне, Баланов позвал:

— Гусь!

— Я командир…

— Надо снова посадить экипажи в броню… И сбросить, нахрен, этот хлам с самоходок!

— Я что ль один это должен сделать? — пресно изумился солдат, стараясь стереть с лица цементную пыль.

— А хотя бы и ты… Возьмёшь с собой бойца… Как тебя там, боец?

— Муха, — выдохнул солдатик.

— Гусь и муха… Бля, летающая пара. У вас хоть людские фамилии есть? Я, например, старшина Баланов.

— Да, старшина… Так чё делать надо?

— Воевать, боец. Воевать надо…

Что–то сильно звякнуло по броне у них над головами. Пошарив рукой вокруг в придорожном щебне, Гусь поднял металлический комочек.

— Горячий, сука!

— Снайпер с той стороны, урод. Перещёлкает нас, как семечки…

Над головой просвистела ракета РПГ. Метили по БМП, но промахнулись. Снаряд беззвучно плюхнулся в бурную реку за дорогой. И тут же снова звякнуло по броне.

— Урод! Чтоб тебя!..

Старшина поднялся на ноги и заколотил прикладом по броне. Отодвинулся люк командира.

— Чего, пехота?

— Слушай, командир, как поживаешь?

— Неплохо. Чё надо–то?

Снова звонкий шлепок по броне. Что–то горячее полоснуло по щеке Баланова. Он провёл рукой по лицу. И без того грязная ладонь была измазана свежей кровью.

Командир БМП кивнул на него и широко улыбнулся.

— Чё, порезался, когда брился?

— Ага. Следующей бритвой кому–нибудь из нас мозги снесёт.

— Лезь под меня, пехота. И лежи себе тихонько. Сейчас подмога придёт.

— Ты дурак совсем или по прививке?

— Да пошёл ты!.. Звание?

— Старшина я.

— А я лейтенант. Делай, что говорю. Ракетчиков вертолёт раздолбал. Сейчас развернётся и ещё даст. Потом из Полянки к нам подмога подскочит. Не писяй в боты, старшина…

Цок!.. В этот раз пуля ударила в люк командира. Тот торопливо нырнул на своё место. Возвращать его пришлось снова ударами приклада по броне.

— Явно, командир, у тебя вавка в голове. С корочкой, сука… Мы видели с бойцами как с горы по тебе ещё две ракеты пошли. Не попали. Повезло. Иначе бы мы уже запах шашлыка слышали. Вертушка ушла. Не жди. Летун всю дорогу нас пас и керосин спалил. Он сделал всё, что мог. Ты это понимаешь?

— Чё те надо, боец, а?

— Немного. Воюй, сука, мать твою!..

— Успокойся и иди на…

— Не «на», а дай закурить…

Цок! Пуля разбилась где–то на корме «бээмпэшки». И тут же снова пролетела ракета. Но теперь выше и взорвалась где–то на том берегу.

сценарий, литературная адаптация

— Ну, что скажешь, лейтенант? Это голубиная почта по твою душу. Лейтенант протянул пару сигарет.

— Три. Со мной два бойца

Офицер протянул пачку.

— Бери всё. Так чё хочешь, старшина?..