100 историй великой любви

Альберт никогда не был пылким любовником, и страсть жены порой его утомляла, но… она все же была королевой! Причем королевой, которую он сделал счастливой. В ее кабинете поставили второй письменный стол – для Альберта, хотя он не мог принимать никаких государственных решений. А в своем дневнике Виктория написала: «Я подписываю бумаги, а Альберт их промокает»…

Однако глупо предполагать, что муж королевы был полностью отстранен от дел управления государством: можно сказать, что Альберт мудро и ненавязчиво руководил своей женой, давал ей дельные советы и даже… был нянькой и сиделкой при беременной Виктории! Слово Альберта всегда оставалось решающим и в воспитании, и в лечении детей, которых супруги родили целых девять.

Брак Виктории и Альберта был на редкость удачным, что для коронованных особ скорее исключение, чем правило. Вот как пишет о нем сам Альберт в письме к брату: «Чем тяжелее и крепче цепи супружества, тем лучше. Супруги должны быть прикованы друг к другу, неразделимы и жить только друг для друга. Я хотел бы, чтобы ты приехал и полюбовался на нас – идеальная супружеская пара, соединенная любовью и согласием».

Разумеется, когда тебе то и дело приходится носить и рожать детей, что, конечно, тоже поступок государственной важности, приказы и законы отступают на задний план. Альберт все больше вовлекался в дела королевства – он вставал еще до восхода солнца, шел в кабинет и принимался за работу: читал и подписывал бумаги, вникал в дела министерств… Некоторые политики даже возмущались, что у нового монарха в руках слишком много власти, но Виктория только радовалась сложившемуся положению дел!

Королева называла мужа «мой милый, мой несравненный ангел», а он отвечал ей такой же нежной любовью. Казалось, ничто не может омрачить их семейную идиллию, но… Внезапно в декабре 1861 года Альберт заболел. Королева вначале не придала значения недугу, думая, что болезнь мужа не более чем легкое недомогание, но все развивалось настолько стремительно, что через четыре дня короля не стало… Последними его словами были: «Моя дорогая жена…»

Король умер. Однако любовь Виктории к Альберту не умерла вместе с ним. И хотя она долгие годы будет переживать эту потерю почти так же остро, как и в первые скорбные дни, всю свою оставшуюся жизнь она посвятит увековечиванию памяти о любимом. Кроме памятников безвременно ушедшему супругу, Альберт-холла и Альберт-мемориала, Виктория будет почитать память любимого ежедневно и ежечасно: в его комнате всегда будут стоять свежие цветы, на его постель каждый вечер будут класть пижаму, а утром приносить горячую воду для бритья…

Она никогда не забудет и не предаст любимого, и память о нем будет хранить тем способом, который более всего приличествует королеве: закончит все те начинания, которые Альберт считал важными. Никто не смел диктовать Виктории свою волю, кроме того, кто незримо и до конца ее дней будет стоять у нее за плечом и шептать ей на ухо: «Ты поступаешь правильно, моя дорогая жена…»

Уинстон и Клементина Черчилль

Есть пары, глядя на которые так и хочется воскликнуть: вот она, настоящая любовь! И именно такой парой, прошедшей вместе через все препоны и сложности, которыми изобилует любое супружество, были Уинстон и Клементина Черчилль – истинные английские лорд и леди. Они пронесли взаимную любовь, нежность, привязанность и преданность друг к другу через всю свою более чем пятидесятилетнюю совместную жизнь.

Уинстон и Клементина Черчилль

Они познакомились летом 1904 года на одном из аристократических приемов. Клементине Хозьер было девятнадцать, и она была в самом расцвете своей классической, величественной красоты. Уинстон, который был на одиннадцать лет старше, рядом с похожей на лилию девушкой выглядел как сбежавший из цирка дрессированный медведь; но у него, кто никогда не умел красиво ухаживать за женщинами, в кармане были свои козыри. Однако на том памятном обоим приеме они так и не познакомились как следует – он молчал и только не отрываясь смотрел на нее, своим пристальным и тяжелым взглядом вгоняя молодую девушку в краску…

Второй раз они встретились только через четыре года, и снова Уинстон не проявил себя расторопным кавалером. Однако в этот раз они все же начали встречаться, и через пять месяцев будущий премьер-министр Великобритании решился представить Клементину родне. Он пригласил девушку в родовое поместье герцогов Мальборо, но даже там, среди прекрасной природы, не смог преодолеть своей скованности, и все три дня они с Клементиной не приближались друг к другу, как на это рассчитывал Уинстон, а лишь отдалялись.