100 оттенков ванили (СИ)

«Можешь сколько угодно менять углы обзора и точки зрения, но у каждого всё равно всегда останется своя правда».

Цитаты Милы Варшавской.

Мы с Петей лежали в обнимку, наслаждаясь минутами душевной близости, что возникает сразу после близости телесной. Сокровенные секунды невероятного единения, когда чувствуешь себя одним целым с любимым человеком. И весь ваш мир — это четыре стены спальни да кровать. А ваши лучшие друзья — тишина и сумрак ночи.

Я невесомо пробегалась пальцами по рельефной груди и подтянутому животу Петра, откровенно любуясь его телом. Отчего-то в голове всплыло изображение статуи Давида Микеланджело, признанной каноном гармоничной мужской красоты. И подумалось о том, что Петр ни в чем не уступает этому средневековому красавчику. О чем я тут же и сообщила Пете.

— Мне очень льстит сравнение с произведением искусства, — слегка насмешливо заметил Петр. — Но у Давида, насколько я помню, один важный нюанс… был очень крошечным, — добавил он и тихо рассмеялся.

— Петя, ну… — фыркнула я от смеха, сообразив, о чем он. — Известный же факт, что этот орган стратегического назначения скульпторы обозначали на мужском теле весьма условно. Если что, у тебя с этим всё в порядке: размерчик что надо, — и я хихикнула, спрятав лицо ему в подмышку.

— Ой вэй! Вот уж называется, от души погладила мое мужское эго по шерстке, — слегка смутившись, произнес Петр.

— Да ладно! Уверена, у тебя нет недостатка во внимании и комплиментах, — бросила я и укусила его нежно за основание шеи, а затем поцеловала, пробуя кожу на вкус — чуть солоноватую от пота. М-м-м!

— Недостатка нет, — согласился Петр с царским достоинством. — Но не всякое внимание приятно и не всякий комплимент хочется услышать. Если что, ты можешь делать это почаще, — великодушно разрешил он.

— Аха-ха-ха, хорошо, договорились, — я приподнялась и легла сверху, устроившись так, чтобы видеть его лицо. Такое мужественное, резкое чертами, с волевым подбородком, но в этот момент расслабленное, с мерцающей мягкой улыбкой, притаившейся на дне его глаз. Потрясающий контраст. — Петь…

— М?

— Можно спросить тебя о личном? — наконец решилась я, посчитав, что сейчас подходящий момент для откровенности.

— Спрашивай, — дернул уголком рта Петр.

— Почему ты развелся со своей бывшей женой?

И атмосфера покоя и уюта моментально рассеялась: Петр нахмурился, улыбка мгновенно исчезла с его лица. Черт, может, и не стоило перед сном будоражить призраков прошлого. А с другой стороны… Так я вечно буду искать правильный момент.

— Если не хочешь — не рассказывай, — расстроенно пробормотала я.

— Не хочу, — вздохнул Петя. — Но расскажу. Рано или поздно всё равно придется вскрыть этот гнойник, если мы… — он запнулся и не договорил.

Но я и без пояснения поняла — если мы оба настроены на серьезные отношения. Поэтому просто согласно кивнула.

— Не уверен, что после этой истории ты не разочаруешься во мне, — после паузы мрачных раздумий, отразившихся тенью на его лице, добавил Петр.

Хм… Вряд ли. У Петра очень четкие представления о морали и правильных мужских поступках, поэтому я сразу заняла его сторону. Даже если он оступился и что-то сделал не так. Такие вот у меня двойные стандарты проявились, когда дело касалось Пети. Тем более, посмотрим правде в глаза, не мне его осуждать.

— Мы все не без греха, — заметила я. — И нет, не разочаруюсь.

— Хах, ладно, — Петя провел ладонями по моей обнаженной спине. Собрался с мыслями и начал свой рассказ…

С Марьяной Петр познакомился в университете, на втором курсе, когда в карманах еще ветер гулял, а голова была забита наполеоновскими планами и прожектами. За их бурными романом чуть ли не весь универ следил с придыханием: нищий принц, даже без намека на коня, и первая местная красавица из очень состоятельной семьи коренных москвичей. Не роман, а целая эпопея, полная кипящих страстей, в которой герои то сходились, то расходились, а в конце пятого курса наконец поженились. Сумел таки Петр покорить свою избалованную принцессу, а за компанию и доверие ее родителей завоевать.

— Если честно, мне во многом повезло, — неторопливо и вдумчиво рассказывал Петя. — Благодаря Феде и родителям Марьяны я получил мощную финансовую поддержку для первых проектов. Мне, конечно, пришлось переступать через себя и свою гордость, но я это сделал, пообещав себе, что верну все вложенные в меня деньги.

Да, я помнила слова Марьяны, которая обвинила Петра в том, что он использовал ее, женившись по расчету, а как стал миллиардером, так сразу и выкинул из своей жизни, променяв на молодую шалаву-приживалку. Только тон, которым Петр говорил о своей бывшей жене, свидетельствовал об обратном.