100 оттенков ванили

А еще его парфюм… Глубокий и мягкий верхними древесно-зелеными нотами, но оседающий в легких запахом дубленой кожи, он заполонил собой всё пространство кабинета. Так же, как заполонил его своей энергетикой Горский. Она у него потрясающая — мощная, как снежная лавина. Снесет, и не заметишь, как уже под завалами оказалась.

Как же меня от него ведет. Что за наваждение такое…

И это Горский еще на меня даже не взглянул — он по-прежнему внимательно изучал разложенные перед ним документы с сосредоточенным видом. Выиграв таким образом фору, я еще раз отругала себя, призывая внутреннее «я» собраться и прекратить пялиться на него. Да, Горский мне нравится. Признаю еще раз. Нравится до одури. Но это не повод отекать пломбиром и терять трезвомыслие. Давай, Мила, соберись!

Ожидая, пока на меня наконец-то обратят внимание, я принялась разглядывать кабинет. Просторный, светлый, минималистичный деталями. Ничего лишнего, но чувствуется индивидуальность. В каких-то совершенно малозаметных штрихах — например, на кожаном диванчике лежала раскрытая книга обложкой верх. Труды Льва Гумилева. Однако. На стене — картина в простой раме, не отвлекающей внимание от изображения. Импрессионизм. «Вечер в Париже». Романтично. И еще раз — однако! Возле шкафа притулились домашние шлепки. Это даже… мило? В углу стоит ухоженный, развесистый фикус в пасторальном горшке, подписанном «Федя». Забавно. Кажется, у Пети есть друг Федя.

Подобные мелочи многое могут рассказать о человеке. Кажется, владелец этого кабинета не лишен чувства юмора, немного сентиментален, отдых предпочитает проводить с пользой, раз расслабляется под философские книги, и привык даже рабочее пространство «одомашнивать». Черт, лучше бы не рассматривала кабинет — теперь Горский мне еще больше нравится.

Опять вспомнился тот взгляд в клубе… И собственные статьи, материал для которых мне лично слила его жена на электронку. Множество грязных и некрасивых подробностей от униженной и оскорбленной женщины. У меня вновь произошел некий рассинхрон картинки и содержания. Неужели это один и тот же человек?

Да. Один и тот же. Увы. И это не делает его плохим. Это делает его… обычным. В том плане, что: есть статус, деньги, власть — есть доступ к соблазнам, перед которыми сложно устоять. И в этой вседоступности очень быстро размываются границы того, как должно поступать по-человечески. Мы все эгоисты в той или иной степени, но эгоизм не оправдывает сволочизм.

Такой, как, например, держать у двери пришедшую к тебе девушку!

Если честно, меня прям покоробил тот факт, что я до сих пор мнусь у двери, а Горский — ни ухом, ни рылом. Как-то невежливо. Хотя… Какое дело власть и деньги предержащим до правил этикета? Если так подумать, встреча нужна больше не этому столичному олигарху, а Савве и его холдингу. Поэтому можно и потоптаться у двери в подобострастном ожидании, не так ли? Ох, как знакомо!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но у меня болит нога!

— Кхм-кхм, — не выдержав, откашлялась я, напоминая о себе. — Здравствуйте. Я Мила. Мила Варшавская. Я к вам…

— Минутку, — оборвал меня Горский, не отрываясь от бумаг. — Присаживайтесь пока, — предложил он, махнув рукой на офисное кресло, расположенное по другую сторону его рабочего стола.

Ну, и на этом спасибо. Я кое-как доковыляла до предложенного места — нога ощутимо болела. Грациозно присесть не вышло — я с грохотом обвалилась в кресло, чем всё-таки отвлекла Горского от документов. Он вздернул голову и удивленно на меня посмотрел. Доля секунды, и его удивление сменилось внимательно сканирующим меня, пронизывающим насквозь, изучающим взглядом. Ощущение — будто бетонной плитой придавило. Отчего мне на мгновение стало неуютно и как-то… зябко. Если Горский с таким же видом знакомится с девушками, то неудивительно, почему он до сих пор «завидный холостяк».

Наконец Горскому надоело давить меня своей аурой альфа-самца и темного властелина в одном наборе — он глянул на часы, слегка нахмурился и сухо заметил:

— Вы опоздали, Мила.

Эммм… Нет, не опоздала. Но спорить не буду — бесполезно. Подозреваю, что меня именно поэтому морозили у двери. Типа в воспитательных целях? Ладно, сейчас не время показывать характер. Хотя во мне уже потихоньку просыпались язва и злюка — гремучая смесь.

— Извините, — я смущенно улыбнулась, быстро выбрав подходящую маску для разговора и включаясь в очередную роль. Смирение, вежливость и мягкость. Наивная девочка и далее по списку. Обычно на мужчин возраста Горского, независимо от статуса и положения, действует. — С погодой не повезло, — расстроенно добавила я, неловко убирая выпавшую прядь за ухо. И потупила глазки.

— Я вижу, — бросил Горский, ничуть не смягчившись. — Это не повод опаздывать.