100 рассказов о стыковке

Может быть, пришло время европейцам критически посмотреть на свой подход к созданию РКТ, к полету в космос, изучить и заимствовать что?то из нашего опыта прорыва в неизведанное. Возможно, тогда европейские успехи на земных орбитах окажутся более значительными. Космические программы требуют космических скоростей.

Три недели спустя мне пришлось говорить о российском подходе к осуществлению космических проектов и программ более подробно, меня снова пригласили прочитать пару лекций на эту, новую для меня, тему в Международном космическом университете (МКУ). Оглядываясь на пройденный путь, на свершения советской ракетно–космической техники, я, пожалуй, как никогда до этого, осознал, что сделали мои старшие товарищи и мое поколение, как и за счет чего удалось сделать так много в этот космический век, как удалось покорить «космическую Сибирь» и выйти на орбиту на самом далеком Востоке и вернуться с победой с Запада.

В целом, работа по проектированию НЭПа шла медленно из?за нехватки средств. Еще больше усилий требовалось на изготовление двух первых модулей: ФГБ и СМ, так как начался настоящий рабочий этап их создания.

Надо рассказать о чисто стыковочных делах.

Еще осенью 1995 года выпустили приказ по организации этих работ. Его подписанию предшествовали протесты, споры и согласования. В конце концов, я так и не завизировал этот важнейший для нас документ. Наши интересы там учитывались очень слабо, а организация не соответствовала задаче. Эта позиция подкреплялась показательными цифрами: за 3 года, с 1992 по 1995 год, мы выполнили объем работ на $20М (миллионов долларов), а в предстоявшие 2 года предстояло сделать гораздо больше — почти на $45М, не считая работ по российским модулям. В то же время руководство этой темой оказалось ослабленным. Так, специальное организационно–техническое руководство (ОТР) во главе с В. Легостаевым, вице–президентом, обладавшим реальной властью, и несгибаемым В. Погорлюком переключилось на «Морской старт».

Стыковку по–прежнему держали в черном теле. Мы продолжали делать важное и большое дело, зарабатывали огромные деньги и не имели ничего, не располагали собой, даже не могли заплатить своим субподрядчикам. На протяжении нескольких месяцев приходилось добиваться заключения договора на поставку комплектующих элементов, закупки материалов или проплаты готовых счетов.

Несмотря ни на что, работа продолжалась.

Наш «краснознаменный» ЗЭМ и РКК «Энергия» в целом, как хорошо отлаженная машина, продолжали действовать. Контрактные обязательства выполнялись в срок. В 1996–1998 годах в США поставили 7 летных АПАСов вместе с авионикой и электрическими кабелями, не считая наземных комплектов, другой аппаратуры и оборудования. Дополнительно, нам приходилось участвовать в работах за океаном, в НАСА и на фирмах.

Интеграция системы стыковки на Спейс Шаттлах по–прежнему проводилась на «Роквелле», в Дауни. По соседству, в большом Лос Анджелесе, в Хантингтон Бич располагался МДД («Мак Дональд Дуглас»). Там на адаптеры РМА (pressurized mating adaptor) 1, 2 и 3 узловых модулей устанавливались наши АПАСы, один активный и два пассивных. При этом мы непосредственно столкнулись с тем, что вызвало большое недовольство НАСА, почти международный скандал.

Во время сборки несанкционированно, без нашего участия, и даже предупреждения, произвели частичную разборку механизма герметизации стыка.

Уже после заочного разбирательства при испытаниях, открывая и закрывая крышку переходного тоннеля, сильно повредили подвесной кронштейн. Как ни странно, это повторилось на другом модуле. Мне воочию пришлось убедиться в неудовлетворительной организации работ на сборочно–испытательном участке при смене приводов, которые мы дорабатывали по совместному решению. В огромном пролете цеха находилось очень много народу, но толком понять «Who is who» было трудно. За отверткой для нашего сборщика пришлось ездить в супермаркет. Еще один «инцидент» произошел уже на полигоне в КЦК, куда направили все РМА на окончательную сборку и испытания с узлового модуля, так называемого НОДа. При контрольной стыковке забыли снять нашу традиционную «красноту» (красные защитные крышки, закрывавшие электроразъемы стыка). Дело могло закончиться печально. Мне с Е. Бобровым пришлось летать с инспекционной поездкой во Флориду. К счастью, повреждение оказалось незначительным, мы допустили наш АПАС в полет.

В разгар лета 1996 года в Москву прилетел вице–президент США Альберт Гор. К этому времени Ельцина переизбрали на второй президентский срок. Время обещаний прошло, начался новый экономический спад. Положение с финансированием РКТ обострилось. Наше руководство тоже в очередной раз пыталось обнажить перед американцами истинное положение вещей. В который раз сверху сказали: «Не надо, деньги будут». Гор уехал, а нам приказали готовить «постановление правительства», почти так же, как в старые времена добрые и недобрые.