100 рассказов о стыковке. Часть 1

Изощренность настоящих ученых не имела границ. «В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот достигнет ее сияющих вершин, кто, не страшась опасностей, карабкается по ее каменистым тропам», — сказал Карл Маркс еще в позапрошлом веке. При социализме марксизм стал наукой всех наук. Все мы сдавали кандидатский экзамен по марксистской философии — науке, действительно оказавшейся всесильной. В кандидатский список докторов и кандидатов наук «за спутник» в конце концов попал секретарь парткома ОКБ-1, но не совсем прямым путем, не по столбовой дороге, а несколько иначе. «По положению», список должен был подписать партийный руководитель. Срок подачи заявки истекал, а визы все не было. «Почему должен страдать целый коллектив», — сказал кто?то очень мудро (по слухам им был действительно мудрый Эдуард Иванович Корженевский) и посоветовал: давайте включим нашего местного «генерального» секретаря. Маневр сработал эффективно, безотказно и быстро, никто не пострадал.

В любом большом деле нередко возникали мелкие издержки.

Наконец, к концу марта подошла моя «ученая» очередь. Первым официальным оппонентом на защите моей диссертации стал доктор технических наук Б. А. Райсберг, под руководством Королева активно участвовавший в решении многих, связанных с механикой, научно–технических проблем РКТ в период ее бурного развития. Вторым — Г. С. Тамоян, доцент кафедры электрических машин энергетического института. Дело в том, что один из разделов диссертации был посвящен теории ЭМТ — электромагнитных тормозов, о которых рассказывалось и которые действительно оказались новым классом электрических машин. Этот раздел удачно дополнил и расширил исследование, увеличив ценность работы в целом, как для теории, так и для практики.

Тамоян опаздывал к началу заседания, и ученый совет, по предложению Калашникова, ввел дополнительного официального оппонента — известного профессора В. И. Феодосьева, который вместе с моим начальником учился в МВТУ еще до войны. Всеволод Иванович был, можно сказать, вундеркиндом, ученым–механиком широкого профиля и кругозора. В студенческие годы он занимался расчетом приборных мембран, защитил дипломную работу на эту тему, которую сразу признали кандидатской диссертацией. Потом, преподавая сопромат, он написал несколько отличных учебников (и не только по сопромату), по которым училось не одно поколение студентов. Теория тонкостенных оболочек привела его на факультет ракетной техники, и вскоре его назначили деканом. Книга «Основы ракетной техники», написанная им вместе с двигателистом Г. Б. Синяревым и увидевшая свет в 1956 году, долгие годы была единственным учебным пособием для всех, кто учился и кто хотел посвятить себя этой области техники и науки.

Разработанная теория позволила «выжать» из этого «спичечного» ЭМТ 1,5 кВт и на порядок уменьшить его инерционность. В порыве творческого энтузиазма в этом «теоретическом» рассказе одно время мне даже хотелось привести формулу для определения максимального тормозного момента ЭМТ, который оказался пропорциональным энергии постоянных магнитов, а значит магнитной индукции в квадрате хорошо, что я вовремя отдумался.

Так благодаря случайности судьба свела меня с этим замечательным человеком. Позднее он стал для меня более чем дополнительным оппонентом на защите кандидатской диссертации.

Когда выступления на моей защите близились к концу, председательствовавший на заседании С. О. Охапкин (Мишин был в отъезде) спросил, кто еще хотел что?нибудь добавить по ясному, по его мнению, вопросу. Слово попросил мой неофициальный оппонент и стал объяснять, что динамика стыковки не ограничивается проблемой, решенной в диссертации. Охапкин прокомментировал, что в этой новой области еще многое предстоит исследовать. Действительно, через год Александр вполне успешно защитил свою диссертацию на ученом совете в МВТУ, так и не решившись еще раз «стыковаться» с нашим ученым советом.

Ученый совет проголосовал единогласно. Потом был вечер, традиционный для настоящих ученых банкет в «Славянском базаре», говорили хорошие слова и дарили первые весенние цветы.

Стояла ранняя весна, мне только исполнилось 35, вся жизнь была еще впереди, а человек, как известно, начинается с кандидата.

1.17 Вступая в англоговорящий мир

До 33–х лет я не знал ни слова по–английски. Мой иноязычный мир ограничивался немецким, который я изучал с 10–ти лет.