100 рассказов о стыковке. Часть 2

X. Дорадо вскоре покинул «Сенер», создав свою небольшую фирму в Мадриде. Его место, должность руководителя проекта по стыковке, занял X. Вальехо Ганзалес, способный и приятный молодой человек. С ним мы еще много встречались и взаимодействовали в последующие годы, он стал даже моим студентом во время короткого курса лекций по стыковке, проведенного в США в 1992 году. Позднее мы подготовили совместный доклад по разработке стыковочного устройства для «Гермеса», который представили на симпозиуме в европейском космическом центре ESTEK. К сожалению, совместная работа между НПО «Энергия» и фирмой «Сенер» вскоре прекратилась. Ю. Семёнов неожиданно не стал подписывать контракт, несмотря на все усилия А. Аскарага и его действия через дополнительные рычаги как президента МАФ. Он содействовал в присвоении премии Алана д'Амиля нашему генеральному. Этот период совпал со временем, когда мои отношения с руководством тоже в очередной раз обострились.

Чечу Рибакоба закончил перевод моей книги на испанский язык и отредактировал ее. В самом конце 1991 года он прислал мне готовую испанскую версию, которая, на мой взгляд, уникальна: она написана не переводчиком, а профессиональным инженером, профессором, работавшим над ней заинтересованно и, как мне кажется, вдохновенно. Почта доставила мне два одинаковых пакета с вложенными в них книгами и письмом. Два, потому что, как написал Чечу, он не мог положиться на надежность доставки корреспонденции в Россию, имея печальный опыт. Местное отделение связи меня знало и аккуратно доставило оба экземпляра книги и письма. Это письмо хранится в моем архиве, оно примечательно. Письмо написано почти по–славянски и начиналось словами:

Сударь мой, почтенный господин, милостивый государь.

Посылаю Вам обещанный мною Вам перевод книги на испанский язык, мне хочется думать, что Вы получите его прекрасным русским зимним утром и что здоровье Ваше будет при этом добрым, а настроение духа Вашего бодрым.

Заранее прошу Вас не гневаться на меня за отступление от Вашего текста.

До Перестройки почтовые отношения с Союзом были не «на высоте», в нынешние времена, надо полагать, и того хуже. На лошадях в старину письма в Россию шли куда быстрее. На всякий случай посылаю Вам два экземпляра врозь. Будет видно, как они дойдут. Весьма может быть, что они не доберутся к Вам до Рождества. Так что можете принять мой перевод как мой рождественский подарок Вам в знак моего глубокого уважения к творцам того, что в переведенной мною книге сказано, описано.

Нужно ли мне говорить Вам, сударь мой, почтенный господин, милостивый государь, что я весьма рад тому, что на моем профессиональном пути встретился с Вами, с Вашей замечательной трудовой группой по электромеханической части кораблестроения космического.

Поклон мой распространяется на господ Боброва, Беликова и Васильева, непременно передайте мои рождественские пожелания.

Примите, сударь мой, почтенный господин, милостивый государь, мои уверения в совершенном к Вам почтении.

Честь имею быть Ваш, восхищенный Вашей бригадой «забойщиков», коллега,

Jose, Rivacove

Гечо, 22.10.91

Эти русские испанцы страдали оттого, что долгие годы не могли встречаться с людьми с их второй родины и не имели возможности разговаривать по–русски. Чечу рассказывал мне, как они ходили в морской порт Бильбао встречать советские пароходы, чтобы поговорить с нашими моряками. Те были, мягко говоря, сдержанными. Испания и Советский Союз были в те годы идеологически несовместимыми странами, хотя и имели столько общего и схожего в прошлом. Смерть Франко, а десять лет спустя — перестройка, в конце концов, прорвали эту плотину.

Надо было видеть этих испанцев.