100 рассказов о стыковке. Часть 2

Однако преобразования коснулись не только космического, но и наземного сегмента. Головная фирма МДД («Мак Дональд Дуглас»), которая не справилась с проектом «Фридом», шаг за шагом сдавала свои позиции. Головной по МКС стало космическое отделение фирмы «Боинг». На этом перестройка аэрокосмической индустрии США не закончилась. НАСА оставалось неудовлетворенным тем, как обстояли дела в МДД по оставшимся у них модулям МКС. Это недовольство усугубилось международными происшествиями, в которых мы, стыковщики, оказались непосредственными участниками. В конце концов, уже в 1997 году фирму МДД, а «заодно» и аэрокосмическое отделение «Роквелла», продали всепоглощающему «Боингу». Мы стали взаимодействовать с этим гигантом в воздухе, в космосе и на Земле.

Я оказался в США в самом начале ноября по совместной российско–американской научной программе. Встреча проводилась на базе Мерилендского университета, расположенного на границе с Вашингтоном. Во время встречи активность проявлял «Ист–Вест» — центр, организованный Р. Сагдеевым. Это была встреча, интересная со многих точек зрения, научно–инженерных и общечеловеческих.

В тот раз бывший советский академик проявил ко мне повышенный интерес, так как я оказался единственным представителем РКК «Энергия». Директору центра, связывавшего Восток с Западом, требовалась дополнительная информация, и он, взяв под руку, долго прогуливал меня по коридору, расспрашивая о новых перестройках. В заключение он доверительно предупредил, что на следующий день администратор НАСА Д. Голдин собирался встретиться с участниками совещания и намерен переговорить со мной конфиденциально. Встреча состоялась на небольшом приеме, организованном для российских и американских ученых. Мы поговорили и даже вместе сфотографировались. Однако никаких вопросов он не задал и даже не проявил заинтересованности к проекту корабля–спасателя, о котором я не преминул упомянуть и актуальность которого возрастала. Восток и Запад, работая вместе, продолжали жить по–своему.

К концу 1995 года экономическое положение в стране и нашей Ракетно–космической корпорации «Энергия» продолжало ухудшаться. Перспектива также выглядела мрачной. Эта и другие причины побудили наше руководство к активным действиям. Наш президент Семенов предпринял попытку объединить программы «Мир» и МКС со свойственной ему энергией и настойчивостью. Сначала он провел внутреннюю кампанию среди подразделений нашего КБ, которые подготовили технический проект. С инженерной точки зрения все выглядело неплохо. Оставался главный вопрос: как к этому отнесутся американцы, НАСА, за которым стояло руководство страны.

Осенью 1995 года, сначала по неофициальным каналам, а затем в письменном виде руководители российской космической программы обратились в НАСА с предложением начать строительство МКС со стыковки к нашему «Миру». Первая реакция, как и ожидалось, была неутешительной. Американские специалисты быстро разглядели технические трудности, и даже инженерам было понятно, что политическая инициатива при этом переходила к российскому «партнеру — сопернику». К тому же попытка вовлечь летающий «Мир» в МКС могла задержать подготовку российских модулей. Фактически большинство из нас понимало, что инициатива не получит поддержки и предложение отклонят.

К этому времени В. Легостаев, который, начиная с 1993 года, вместе с Л. Горшковым завязывали российский сегмент МКС «Альфа», переключился на другой проект. Большое значение во время той первой фазы разработки имела политика, обе стороны преследовали свои престижные цели. Американцы были озабочены тем, чтобы строительство станции начиналось с их собственных, а не российских модулей. Наши идеологи, проектанты, архитекторы постсоветской космонавтики стремились поддержать престиж страны, изрядно пошатнувшийся за эти годы. Тогда родились наши многочисленные модули. Нам потребовалось целых 10 лет, чтобы собрать в космосе шесть модулей орбитального «Мира». Большая часть этой работы пришлась на социалистическую эпоху, когда умели сосредоточивать усилия на престижных проектах. В российском сегменте МКС, как в зеркале, отражались особенности старого и нового времени. Объективно не требовалось столько модулей, чтобы разместить экипажи и научную аппаратуру, которую поставляла сильно пошатнувшаяся Академия наук. С другой стороны, космической промышленности страны такая задача оказалась тоже не под силу. И последнее — правительство с его тощим бюджетом, раздираемым на части, не могло выделять даже часть средств на поддержание программы, несмотря на постоянное давление изнутри и со стороны США, которые периодически напоминали о подписанных соглашениях, о взятых Россией на себя обязательствах.