100 рассказов о стыковке. Часть 2

Работая над этим заключительным разделом, я пытался осознать пережитое в космонавтике и в тех условиях, в которых мы работали и жили, в России и в мире. В этом начальном варианте было написано о многом. Там говорилось о том, с чем пришла российская космонавтика к концу века, и даже о том, чего не было, но могло быть. Думая о том, что надо сделать, чтобы сохранить уникальную базу и передать опыт молодым, я написал о малых и о больших проблемах в стране и в мире. А. Солженицына так волнует судьба многострадальной страны, в которой ему привелось так много испытать. Над ним бесстыдно посмеялись политики, а ведь наряду с моральными призывами у него много реальных конструктивных предложений. Однако мне хотелось самому понять, как обустроить космонавтику не в ущерб остальным людям на Земле. Я написал о российских предприятиях и о кооперации с Западом и Востоком. В целом получился этакий социально–политический памфлет. В тот день, когда Дума с первого захода приняла бюджет на 1999 год в размере 20 млрд долларов, я решил даже не печатать написанное. На следующее утро появились заключительные строки.

Если бюджет всей России лишь ненамного превышает космический бюджет США, о чем можно писать и говорить? Послушав думцев и высших чиновников, я ясно осознал, что на этот раз дело даже не в них. Мизерная сумма, которую лишь надеялось собрать правительство вместе со всеми налоговыми службами и полицией, лишь отражала всю глубину развала страны, экономики и ее институтов.

Человек многогранен, в его основе лежат несколько фундаментальных врожденных и приобретенных качеств: нравственность, интеллект и образование, работоспособность и профессионализм. В этом, наверное, неполном списке нравственность выделена и поставлена на первое место — и это не случайно. Мораль — обратная связь общества.

В течение XX века падение нравственности шло с нарастающей силой во всем мире. В 90–е годы в России она оказалось разрушенной. К несчастью, к власти в России пришли безнравственные руководители. Мораль, сильно подорванная советской властью, упала почти до нулевой отметки. Слишком часто говорили одно, а делали другое, и это стало почти нормой. Народ приучали к этому соцреализму, отучили реагировать, возмущаться и протестовать. В партийном моральном кодексе преданность делу коммунизма ставилась на первое место, выше общечеловеческих ценностей: чести и честности, гуманности и порядочности. В советском энциклопедическом словаре отсутствовало слово «заповедь», на его месте стояло — «запой». Вместе с религией стали исчезать великие заповеди. Не убий, не обмани… и не предай, все было забыто. Предательство всегда считалось тяжким грехом. Оборотни никогда не признавались народом и не становились настоящими людьми. Партийная верхушка развратила себя и большую часть советской номенклатуры. Кто?то правильно назвал нынешний обратный переход революцией номенклатуры, и, наверное, это правильно.

Номенклатура имела гораздо больше, чем простой народ. Но ей не терпелось иметь гораздо больше. К тому же над всеми висел страх перед расплатой за проступки, нарушения партийных заповедей или, проще, перед вышестоящими инстанциями. Номенклатура рвалась к вольнице, к демократии, к реформам. «Вы за реформы или нет?» — стало популярным лозунгом начала 90–х. Объяснять детали считали неуместным, считай, невыгодным. А ведь истина, как известно, в оттенках. Так и получилось. Поднаторев на безальтернативных выборах, с их изощренной демагогией, номенклатура быстро освоила еще более демагогическую, изощренную агитацию простого народа, который назвали электоратом.

Любая революция предусматривает пересмотр моральных устоев. Мщение рождает контрмораль. Нынешняя, к сожалению, не привела к реставрации капитализма, что было бы благом для народа по сравнению с тем, что произошло на самом деле. Не удивительно, что в стране воцарились беззаконие и разбой во всех сферах.

Восстановление законности является первостепенным для возрождения страны. Однако не бывает законности без морали. Поэтому основными на выборах и при назначениях должны стать нравственные критерии.

Не один раз при написании книги мне приходилось одергивать себя, чтобы не отрываться далеко от главной темы, от своего космического берега. Здесь, в заключительной части, я не мог не сказать о глобальных проблемах.

На одном из наших «штабных учений» (еженедельные оперативки по техническим, организационным и экономическим проблемам) снабженцы «задрали» вопрос по закупке алюминия. После 17 августа 1998 года цены на этот российский продукт подскочили в 3 раза. Почему? А потому что 80% «алюминиевого» капитала принадлежит иностранцам. А ведь это — заводы, построенные при советской власти трудящимися, которые сначала оказались ограбленными, а потом стали получать, и даже не получать, мизерную зарплату. Это должно называться чисто новорусским способом иностранных инвестиций. Таким путем общенародное достояние перешло к «черным братьям и сестрам». Как могли возникнуть все эти неестественные монополии?