100 свиданий с ведьмаком

Сам он нечисть не догнал (ее забил другой ведьмак), но хоть отвлекся от переживаний. Домой сразу не пошел, а побродил по Туманному и вышел на площадь к реке, где сел у открытого фургончика с едой. Взял себе поесть. Поел, отметив чутьем и взглядом странную тень за левым плечом. За ним следили. Тень была вполне материальной, но временами казалась призраком — исчезала, когда Еся пытался выманить ее на свет. Ведьмак кружил по улочкам, гадая, чем заслужил внимание соглядатая. И не подозревал ведь, что это не слежка, а… иное.

В какой-то момент преследователь исчез, но у лавочки с манускриптами попытался ведьмака… убить. Он готовился всадить в Елисея несколько «шипов» из спрятанного в рукаве магического дула. Но не успел — сам получил тонкие стрелы в глаза, сердце, шею и пах. Стрелки были невероятно хрупки, остры и вроде сделаны из стекла. Один их кончик был белым, другой голубым, и синева казалась подсвеченной изнутри.

А когда несостоявшийся убийца рухнул на землю, когда с его смертью прекратилось действие какой-то сильной отводящей глаза магии и он предстал перед всеми в образе смуглого гибкого мужчины со шрамами на лице, Еся смотрел на крышу лавки, где, совершенно ни от кого не скрываясь, стоял его спаситель — хрупкая фигура в длиннополой куртке, перехваченной на талии поясом с бахромой. Еся не сомневался, что стеклянные стрелы прилетели в мертвого ассасина именно из оружия паренька, с любопытством глядящего теперь вниз с крыши.

Мальчишка словно специально встал в полосу света, показав ведьмаку лицо с острым носиком и узкими восточными глазами, ухмыльнулся, подпрыгнул и исчез за коньком. Еся рванулся за ним, взлетев на кровлю. Они пронеслись по крышам нескольких лавочек, попрыгали по бочкам с солониной, прошлись по мраморным перилам Великой Библиотеки (парнишка, словно играя с ведьмаком, вел его по самым людным, облюбованным туристами местам) и влезли наверх по мраморной лепнине. И когда Еся почти догнал юношу, тот обернулся, замер (Елисей тоже застыл, тяжело дыша и держа руку на кармашке с дротиком) и явственно хихикнул. В глаза Елисея, отвыкшие от яркого света, ударило голубоватое сияние. Когда ведьмак открыл глаза, мальчишки на крыше библиотеки не было.

Глава 13

Глава 13

Прошло два дня. А потом еще два. И еще пять. Ведьмак не появлялся, Роман Евстафьевич позвонил и сказал, чтобы я не переживала — свидания возобновятся с возвращением солнечной погоды: зрители ждут нормальную трансляцию, а не мокрое, темное нечто на экранах «Живых Зеркал».

Журналисты, за редким исключением, разбежались. Но вместо того, чтобы радоваться, я маялась и поглядывала в окно. Настроение мое менялось от «сам виноват» до «не перегнула ли я палку?» Я даже несколько раз подходила к новенькому пузатому телефонному аппарату на стойке и снимала трубку, касаясь блестящего диска с цифрами. Но отходила, так и не крутнув диск.

Пришло разрешение на торговлю, тролли привели в порядок палисадник, соорудили навес и готовились выставить под ним столики со стеклянными столешницами и коваными ножками. Поставщики доставили в лавку чай и кофе, а я все тянула с объявлением об открытии. Почему-то не хотелось, чтобы в мой маленький мирок вторглись люди с улицы. И когда это я успела его создать, этот мирок? Мечтала же о том, чтобы превратить бабушкину лавку в уютное кафе со вкусным чаем, ароматным кофе разных сортов и свежей выпечкой. Чтобы много людей, шум голосов и удовольствие в глазах, от еды и хорошей атмосферы. И вот оно — совсем близко. Самое время сделать заказ на купоны и рекламки и искать помощницу, а я сижу и пялюсь в окно, за котором зарядил дождь.

Хмуро, прохладно. Даже Пуся стал сонным и малообщительным: выходит из своей могилки с таким усталым видом, словно на нем пахали, потом спит в лавке на старом кресле, которое тролли не успели оттащить на помойку. Теперь и день ему не помеха, он вроде как вырос и стал более… осязаемым. Иногда поднимает голову, словно прислушиваясь, и срывается куда-то, исчезая у камня или люка. Какие-то дела в призрачном царстве? Понимаю. У всех дела, даже у Иззы, который то ли болтается где-то с ведьмаком, то ли работает, то ли налаживает личную жизнь, а может, все сразу.

Я слишком прикипела к своим новым друзьям, а не надо было. Теперь я рада даже визитам Сонечки и Лизочки. Подруги дегустируют новые виды сдобы, трещат без умолку, обсуждая светские новости и мое в них участие (они слегка разочарованы тем, что никак не могут застать в лавке «царевича Елисея», зато считают, что косвенно поспособствовали моей «помолвке») и, честно говоря, немного действуют мне на нервы. Пусе, кстати, тоже. Лисенок слышит их, когда они только подходят к лавке, и с недовольным порыкиванием уходит на второй этаж.

Было невероятно трудно сбросить с себя вялую сонливость и заняться делом. Начала я с того, что накинула плащ, взяла миску с пирожками, вышла под дождь и постучалась в окно машины самого стойкого репортера, того самого, что всюду нас сопровождал — последнего хроникера нашего с Есей «романа». Журналист открыл окно и на меня посмотрел… грустно.