100 Великих археологических открытий

А между тем главная галерея продолжала все глубже уходить под пирамиду. В течение мая археологи продвинулись на семьдесят два метра от входа в галерею. Здесь стояла удушливая жара. Работать приходилось в трудных условиях. Когда-то, почти пять тысяч лет назад, это была грубо вырубленная, прямоугольная в сечении галерея с наклонным полом и сводчатым потолком. Но за истекшие столетия многие камни обрушились сверху и с боков. Большая часть скального массива была в очень плохом состоянии и вся изрезана продольными трещинами. Спускаться по такому ходу можно было только с величайшими предосторожностями.

Галерея уходила все ниже и ниже. Казалось, ей не будет конца. И вдруг неожиданное препятствие заставило археологов остановиться: перед ними возникла непреодолимая скала. Неужели, добравшись до этого места, древние строители по какой-то причине бросили работу?

По признанию Гонейма, это был момент кризиса в раскопках. И тем не менее он нашел в себе силы продолжить работы. Несколько недель ушло на то, чтобы с максимальными предосторожностями удалить огромную глыбу. И когда она была наконец убрана, за ней показались очертания высеченного в каменной толще дверного входа. А за ним — массивная, третья по счету стена, наглухо закрывавшая галерею! Но археологи уже не скрывали своей радости: за этой каменной громадой все-таки что-то есть! И никто не сомневался, что это — царская усыпальница.

Пришлось немало повозиться с разборкой стены, закрывающей вход в усыпальницу, — ее толщина составляла три метра! «Но вот наконец вынут последний камень, и я ползу на животе в узкую нору, сжимая в руке электрический фонарь, — вспоминал Гонейм. — Проделанное нами в стене отверстие выходило почти под самый обрез обширного сводчатого потолка. Внизу подо мной зияла черная пустота. Я нырнул в нее без колебаний и наполовину сполз, наполовину скатился на пол подземного покоя. Следом за мной сполз вниз Хофни. Когда мы опомнились и включили свои фонари, перед нами предстало великолепное зрелище: в середине грубо высеченной комнаты, словно приветствуя нас, сиял бледно-золотистый полупрозрачный алебастровый саркофаг.

Мы приблизились. Первая моя мысль была: «Цел ли он?» При свете электрического фонаря я поспешно склонился над крышкой. Но где же крышка? Верхняя часть саркофага и сам саркофаг были сделаны из одной глыбы.

Даже для меня, египтолога, это было неожиданностью. Обычно саркофаги закрываются крышкой сверху, но этот оказался иным. Он был высечен из одной глыбы алебастра, и вход в него находился не сверху, а с торца, обращенного к северу, к входу в усыпальницу. Я встал на колени и принялся внимательно его рассматривать.

Саркофаг был закрыт опущенной сверху алебастровой панелью, имеющей форму буквы Т, с очень широким вертикальным и очень короткими горизонтальными концами. Панель была опущена сверху, очевидно, по вертикальным желобам, высеченным в стенках алебастрового ящика. К моему удивлению и облегчению, к ней никто не прикасался: в пазах виднелась штукатурка, и в отличие от большинства саркофагов здесь не было никаких следов, которые указывали бы на попытку поднять панель.

От эпохи III династии сохранилось весьма немного саркофагов. Фёрс и Квибелл нашли в пирамиде Джосера два экземпляра, весьма похожих на этот саркофаг, с той лишь разницей, что у них были крышки сверху. Поэтому я до какой-то степени мог быть уверен, что передо мной стоит саркофаг III династии, современник самой пирамиды.

Полированная верхняя часть саркофага была покрыта темным слоем пыли и мелких камешков, свалившихся с потолка. Кругом валялись гораздо более крупные камни; каждый из них мог бы при падении разбить или сильно повредить алебастровый ящик, однако каким-то чудом саркофаг остался невредим. Ближе к северному концу на нем лежали истлевшие и обуглившиеся остатки каких-то трав или веток кустарника, уложенные приблизительно в форме буквы V. Они походили на остатки погребального венка. Наверное, его возложил тот, кто поставил здесь саркофаг, четыре тысячи семьсот лет назад. Все было настолько чудесно, что даже не верилось!»

Тем временем камеру один за другим заполнили рабочие, пролезавшие сквозь отверстие в стене. Все были потрясены до глубины души — адская многомесячная работа завершилась просто феноменальным успехом!

«От волнения они словно обезумели, да и сам я утратил всякий контроль над собой и дал волю столь долго сдерживаемым чувствам. Мы плясали вокруг саркофага, мы обнимались, и слезы текли по нашим щекам. Странная это была сцена в подземном покое на глубине в сорок метров под поверхностью пустыни, — писал Гонейм. — Затем, когда первая буря восторгов Улеглась, мы как-то вдруг совершенно успокоились и отошли от саркофага. Стоя на некотором расстоянии, мы смотрели на него с чувством уважения и Даже благоговения перед мертвым фараоном, который был в нем погребен. Мы прочли несколько сур из Корана за упокой души этого владыки. Все были преисполнены величайшего благоговения».