100 великих богов

Складывается впечатление, что, возвеличивая богиню Намму, шумеры не только отдавали должное своим более древним преданиям – времен матриархата, – но и проявляли здравый смысл. Кстати, у пресмыкающихся существуют сообщества без мужских особей (так называемый партеногенез – девственное размножение).

О происхождении всего сущего шумеры предпочитали много не рассуждать, и об этом в их мифах и сказаниях говорится и очень редко, и вскользь. Намму они называли матерью, создавшей небо и землю. Возможно, она олицетворяла первозданный океан. Но не исключено, что подобный замысловатый, многоплановый образ – творение более поздних толкователей и пересказчиков мифов.

Вряд ли понятие «океан» было близко сознанию и представлениям шумеров. Скорее всего, праматерь была олицетворением жизни, а появление первой пары богов – олицетворением мужского (небо) и женского (земля) начала. Тем более что первые боги росли порознь: на горе – бог Ан, а богиня у подножья горы. Возмужав и соединившись, они породили сначала могучего Энлиля, а затем и других богов.

Не отражает ли это предание то вполне правдоподобное обстоятельство, что становление шумерской цивилизации произошло в результате объединения племен, обитавших в низменной части Двуречья, и тех, которые спустились с окрестных предгорий? Известно, что предки нередко превращались в мифологических персонажей.

Однако в одном из мифов как бы между прочим творцом всех божеств назван Ан: «На горе Небес и Земли, когда Ан сотворил Аннунаков…» Здесь уже и вовсе не упоминается женское начало. Возможно, таким образом заявил о себе укоренившийся патриархат.

В гимне, посвященном богу Энки, сказано: «Ан – отец твой, царь-владыка, семени испускатель, он, что все на земле для людей устроил». В данном случае Ан выступает творцом материального мира природы, который суждено созидать дальше богу Энки. С другой стороны, знак «ан» у шумеров обозначал общее понятие «бог». В этом смысле божественное небо могло символизировать духовное божественное начало вообще, в отличие от земного, материального.

Есть еще одно обстоятельство, которое благоприятствовало возвышению этого бога: он был верховным божеством-покровителем города Урука. А этот город Южной Месопотамии 5,5 тысячелетий назад был едва ли не самым «цивилизованным» населенным пунктом не только в Двуречье, но и во всем мире. Он был построен из кирпичей (высушенных на солнце), имел храмы, мастерские ремесленников, торговые склады, четкую социальную структуру. По-видимому, именно здесь около 3300 г. до н. э. зародилась письменность.

Естественно, первые записи носили утилитарный характер и были примитивными: на глиняные таблички заносились названия товаров и указывалось их количество, отмечались результаты торговых сделок. Это вовсе не означает, будто материальные интересы имели приоритет перед духовными. Идеи передавались из поколения в поколение устно, как драгоценности, а также выражались в форме произведений изобразительного искусства.

Судя по всему, возвышение Урука превратило Ана в общешумерского «отца богов», восседающего на небесном троне. Впрочем, особой активности он не проявлял после того, как по его воле возникали сонмы богов. В более поздних аккадских версиях несколько богов, олицетворяющих небесные светила, захотели лишить Ана его единоличной власти (своеобразная аристократическая революция на небесах). Ан проявляет бдительность и расторопность, послав семерку злых демонов против бога Луны (Нанны). Они берут в плен Нанну, которого вызволяет другой могучий бог Энки. В этом эпизоде нетрудно усмотреть аллегорическое описание лунного затмения. В то же время заговор богов может свидетельствовать о недовольстве ряда городов возвышением Урука (и соответственно его бога-покровителя).

В некоторых мифах Ан уступает свой трон старшему сыну Эн-лилю, богу-покровителю Ниппура. Возможно, это должно означать возвышение именно этого центра. И хотя во всех мифологиях земной владыка уподоблялся небесному, в действительности на судьбах богов отражались события, происходящие в обществе.

Шумеры отличались здравым смыслом и не имели склонности к размышлениям о том, что превышало их разумение, в частности _ о первоначале мироздания. Они воспринимали природу как нечто извечно сущее, но не освещенное светом разума, не осмысленное человеком. «По шумерским представлениям, – писал советский мифолог В.А. Якобсон, – то, что „не имеет имени“ не существует. „Назвать по имени“, „дать имя“ – значит вызвать к жизни». В общем, это примерно то же, что означало «творение словом», которое в Библии трактуется как создание из ничего, а в более ранних мифологиях – из хаоса или, как у шумеров, из неназванного, не осмысленного, не выраженного словом.

В одном из древнейших шумерских текстов сказано: и «Ан господином был. Ан сиял – Ки (земля. – Р.Б.) темна была, на подземный мир не смотрела… Ан и Ки вместе были, В браке не состояли. Месяц не сиял – тьма все объяла…»