100 великих богов

«Агни – бог огня, – пишет индолог Н. Р. Гусева, – может считаться богом уникальной судьбы: на протяжении всего исторического периода, в течение которого индийцы его почитали, т. е. начиная с конца II тысячелетия до н. э. и вплоть до наших дней, всегда имело место религиозное преклонение перед ним и всегда ему приписывали одни и те же чудодейственные свойства и его ставили в один ряд с самыми влиятельными богами. Функциональные нагрузки большинства богов исторически менялись и частично утрачивались, тогда как верующие индусы в современной Индии продолжают приписывать Агни те же качества и функции, которые ему приписывались ведическими и, совершенно очевидно, доведическими арьями; гимном Агни начинается Ригведа».

Такая удивительная стабильность образа бога объясняется его ясной принадлежностью к данному явлению (объекту) природы, сопровождающему жизнь человеческую со времен не только доисторических, но и более древних, когда еще только формировался облик людей современного вида, как предполагается, в связи с широким использованием огня и приготовлением обработанной на костре пиши.

У арийских племен огонь сопровождал человека от рождения, когда на домашнем алтаре приносили жертвы богам, при посвящении, свадьбе, самых разнообразных ритуалах; на смертном одре, где сжигалось тело, освобождая нетленную душу, и после смерти, на поминках. Существовал особый обряд добывания священного огня. Согласно Ригведе, огонь-Агни «породила счастливая древесина для трения»; «знаток [всех] существ вложен между двух кусков дерева для трения»; «добывайте трением, о мужи, провидца недвуличного»: если они добывают [его] трением руками, он ярко зажигается среди кусков дерева, алый, как скаковой конь».

Безусловно, способ добывания огня трением – очень древний – должен был выглядеть как волшебство, священнодействие. Но здесь еще есть уподобление огня правде («провидцу недвуличному»). В Ведах о священном огне (отождествленном, между прочим, с дыханием) сказано: «Поистине служение этому огню – правда. Тот, кто говорит правду, подобен тому, кто изливает топленое масло на зажженный жертвенный огонь. Так воспламеняет он этот огонь. Жар его все усиливается. С каждым днем он [говорящий правду] становится более сильным».

«Поистине Агни есть речь», – сказано там же. Но кроме дыхания и речи его соединяют с зарождением жизни. Когда из вселенских вод возникло мировое яйцо, «Зародыш внутри был создан в виде Агри [Начала]. Он есть Агри, ибо он был создан как начало этой вселенной. Поистине он – Агри, и называют его Агни тайно. Ибо боги любят неявное».

Здесь мы вновь сталкиваемся с игрой слов, когда созвучие предполагает сходство смысла. Так через структуру языка человек стремится понять то, что, возможно, было вложено предками в те или иные слова. Метод, конечно, замечательный, но требующий большой осмотрительности (как видим, к Ведам восходит зарождение такой области знаний, как палеолингвистика). В космогоническом аспекте соединение Агри с Агни означает, что огонь был у истоков жизни. Более того, он остается основой жизни и познания. В «Шатопатха-брахмане» приведены такие рассуждения:

«Дхира, сын Шатапарни, приблизился к Махашале, сыну Джабалы. Его спросил он: «Что познав, приблизился ты ко мне?» – «Огонь познал я». – «Какой огонь познал ты?» – «Речь». – «Каким становится тот, кто познал этот огонь?» – «Способным говорить становится тот, – ответил он, – речь не покидает его».

Далее выясняется, что огонь претворяется в зрение, мысль, слух, дыхание. Дхира говорит: «Поистине дыхание есть этот огонь. Поистине, когда человек засыпает, в дыхание входит речь, в дыхание – зрение, в дыхание – мысль, в дыхание – слух. Когда он просыпается, они вновь рождаются из дыхания…»

Наконец, Агни называется и поглотителем пищи. Когда Индра предложил совершить жертвоприношение в честь своих братьев Агни и Сомы, они согласились олицетворять этот ритуал: «Один из них стал поглотителем пищи, другой – пищей. Поистине Агни стал поглотителем пищи, Сома – пищей».

Если сопоставить все то, что было сказано в приведенных выше текстах о свойствах и назначении огня-Агни, он предстает – помимо всего прочего – как символ жизненной энергии, процесса горения внутри живого организма, догадка замечательная! Ведь процесс жизнедеятельности в науке принято сопоставлять с медленным горением, для поддержания которого служит дыхание (потребление кислорода) и питание (использование «горючего»).

Конечно, древнеиндийские мудрецы не размышляли о химических основах жизнедеятельности. Однако суть проявления жизни как одного из воплощений огненосной и светоносной стихии они постигли верно. Ведь то, что мы называем калорийностью пищи, есть и ее «агнийность» (в смысле энергоемкости, которую усваивает человеческий организм). Но не будем забывать, что Агни был для древних индийцев не только воплощением огня, но и мифологической фигурой. У ритуального костра они взывали к нему как посреднику между людьми и богами: «О Агни, только та жертва и тот обряд, которые ты охватываешь со всех сторон, идут к богам».