100 великих городов мира

Иноземные нашествия приносили серьезный урон экономическому развитию Еревана и всей Армении. В XI веке начавшаяся было относительно мирная жизнь была вновь прервана чужеземным нашествием. Турки-сельджуки, а потом монголо-татары, огнем и мечом завоевывавшие Армению, разрушили многие города, а некоторые вообще стерли с лица земли. При монголах были сохранены только те из армянских городов, которые были превращены в административные центры, к их числу относился и Ереван. Со второй половины XIII века он вновь становится важным узловым пунктом на путях из Араратской долины в Северное Закавказье.

Как «столица Страны Араратской» Ереван впервые упоминается в XV веке, однако в течение еще почти долгих четырех столетий городу не довелось идти по пути своего естественного развития. Средневековый Ереван по уровню своего развития так и не достиг масштаба большого города: всякий раз, как только появлялись сколько-нибудь заметные признаки оживления и созидательной жизни, город разорялся иноземцами, после чего ему приходилось возрождаться заново.

В конце XIV века Ереван подвергся нападению армии Тимура, в 1554 году турецкие войска заняли город, предали его огню, а над жителями учинили дикую расправу. Не прошло и 50 лет, как персидская армия под командованием Шах-Аббаса окружила Ереван, где укрепились главные силы турецких войск. Впереди своих войск к стенам осажденной крепости Шах-Аббас погнал безоружных армянских крестьян, в это же время в самом городе турки учинили резню оставшихся жителей. Кроме того, солдаты обеих армий охотились за людьми, брали в плен женщин и детей и продавали их на невольничьих рынках.

Военные действия между Турцией и Персией прекратились только в 1639 году — за счет раздела Армении: западная часть страны отошла к Турции, восточная вместе с Ереваном — к Персии. Восточной частью Армении управлял сардар (персидский губернатор), а Ереваном — назначаемый им полицмейстер, которому подчинялся огромный чиновничий аппарат, содержание которого тяжким бременем ложилось на жителей.

Основная часть населения Еревана состояла из коренных жителей — армян, которые традиционно занимались земледелием, животноводством и садоводством. К концу XVII века в их занятиях весьма значительную роль стали играть ремесла — гончарное, столярное, лудильное и др. Как и в других средневековых городах, ремесленники Еревана были объединены в цехи, призванные ограждать их от феодального притеснения. Однако огромные богатства ежегодно присваивал сардар, двор которого по роскоши своей мало чем отличался от шахского. Один из последних сардаров, известный под именем Гусейн-Кули-хана, несмотря на свой преклонный возраст, содержал гарем, в котором томилось более 60 женщин. Этот сардар был настоящим тираном: он казнил людей, выступающих против иноземного гнета, по его прихоти многих лишали языка, глаз, рук… Особой жестокостью отличался брат сардара — Гасан-хан, о котором в романе «Раны Армении» зачинатель новой армянской литературы Х. Абовян писал как о самом настоящем звере, от «одного шага которого трепетали горы и ущелья. Для него что голова человека, что луковица — было одно и то же». Гасан-хан тренировался в стрельбе, стреляя из своего дворца в сторону дороги, располагавшейся на правом берегу Раздана. И часто попадал в крестьян, когда они со своими волами возвращались из города в деревню…

Расправа по малейшему поводу, а часто и без всякого повода, подстерегала горожан на каждом шагу, поэтому каждый старался как можно тщательнее спрятаться от всевидящего ока сардарских погромщиков. Хотя ереванцы платили особый налог за ночную охрану, нередко в их дома ночью врывались бандиты, причем зачастую это были сами помощники сардара. Х. Абовян в упоминавшемся уже романе отмечал, что «люди… всякую минуту ждали, что вот-вот на них упадет огонь с неба, — так каждый содрогался и трепетал за себя, так боялся ненароком попасть в беду… Вечером человек не знал, наступит ли для него утро; на рассвете не надеялся, что здоровым и невредимым закроет к ночи глаза».

Однако жестокое иноземное иго не поработило свободолюбивый армянский народ. Стремление армян и грузин освободиться от персидской тирании совпало и с восточной политикой царского правительства России. Русские войска под командованием П.Д. Цицианова в 1804 году вступили на территорию Ереванского ханства, где армянские жители оказывали им всяческую помощь: снабжали их продовольствием и фуражом, а также сообщали ценные сведения. Однако прошло еще долгих 20 лет, пока русские войска под командованием И.Ф. Паскевича не ворвались в Ереванскую крепость. План штурма Ереванской крепости был разработан декабристом М. Пущиным, а первым ворвался в осажденную крепость полк, которым командовал декабрист И. Шипов. Декабрист А. Лачинов, участник этого штурма, вспоминал впоследствии: «С трогательным энтузиазмом встречал нас везде угнетенный и измученный армянский народ. Как молились, плакали от радости… старые и молодые, мужчины и женщины — все бежали к русскому войску, восклицая: русь! русь! здрасти!»