100 великих катастроф XX века

Однако запасов на случай засухи не было сделано ни правительством, ни населением. Обе стороны надеялись, что засуха долго не продлится и крестьяне благополучно соберут хотя бы один из обычных двух урожаев. Но засуха затянулась, и в первую очередь пострадали именно крестьяне.

Правительство тем не менее не спешило прийти на помощь своему народу. В ноябре 1942 года оно прислало наблюдателей, затем вместо продовольствия были отправлены деньги — 200 млн. долларов из фонда помощи голодающим. Сумма, безусловно, огромная, но большая часть денег по дороге в Хунань бесследно исчезла. К марту 1943 года в провинцию прибыло только 80 млн. Администрация провинции, вместо закупки продовольствия, положила деньги в местные банки под большой процент для получения прибыли в пользу центрального правительства. И это в то время, когда население питалось корой с деревьев и умирало от голода на улицах!..

Когда деньги были наконец распределены, местные банки потребовали оплатить расходы за проведение банковских операций, с пособий удержали налоги, поэтому голодающие крестьяне вынуждены были отдать последний мешок риса в контору сборщика налогов. В довершение всего местная администрация распределила деньги стодолларовыми купюрами, а пшеницу можно было купить на складах только по более низкой цене, чем 100 долларов, причем сдачи на складах не выдавали. За размен денег банки взимали с крестьян дополнительный сбор.

Среди этого хаоса правительство в конце концов решило проявить некое благородство и начало свободное распределение продовольствия. С января по март между голодающими было распределено 10 тыс. мешков риса и 20 тыс. мешков другого зерна — при этом на каждого из 10 млн. голодающих пришлось менее одного фунта (1 фунт — 453 грамма).

По иронии судьбы, в соседней с. Хунань провинцией — Шаньси зерна было более чем достаточно, точно так же, как и в Хубэй, и в других провинциях. Но древнее провинциальное недоверие и колеблющееся равновесие сил в конфликтующем аппарате центральной власти не позволили переправить зерно через границу провинций одного и того же государства.

А тем временем протестантским миссионерам, не имевшим больших возможностей для оказания реальной помощи, оставалось только регистрировать масштабы голода. В конечном итоге засуха, охватившая лишь небольшую часть огромной страны, повлекла за собой самые катастрофические последствия. Ранней весной 1943 года толпы голодных крестьян стали нападать на богатые дома и фермы, которые пережили засуху благодаря оросительной системе. Грабили дома, захватывали урожай.

Провинцию захлестнули ужас и отчаяние. Родители двух маленьких детей, проживавшие недалеко от протестантской миссии, предпочли убить малышей, нежели слышать их жалобные стоны. Некоторые семьи распродавали все имущество, чтобы наесться в последний раз, а потом совершали коллективное самоубийство.

Корреспонденты и авторы многочисленных книг Теодор Г. Уайт и Энелли Джэкоби, собирая материал для своей книги «Гром из Китая», ранней весной 1943 года путешествовали как раз по провинции Хунань. Их письменные отчеты были ужасающими. Мы приведем фрагмент лишь одного из них:

«Нац землей поднималось ужасное зловоние. Запах пота, мочи, давно не мытого человеческого тела перебивал запахи угра. Крестьяне дрожали от холода, их серое и синее рубище полоскалось и раздувалось по ветру… Когда мы шли по улице, за нами бежали толпы детей с криками: «Подайте на пропитание!» Если мы протягивали им горох или сухие финики из наших карманов, крошечные оборванцы, стремглав проносясь мимо, выхватывали все из наших рук. Нам было больно видеть их заплаканные, грязные, потерянные лица. Здоровые китайские дети очень красивы, их волосы имеют естественный изысканный блеск, их миндалевидные глаза сияют. Но у этих жалких существ вместо глаз были узкие щелочки, от голода их волосы стали сухими и ломкими, животы распухли, от постоянного пребывания на улице их кожа обветрилась и стала шершавой даже на вид. Голоса их звучали тонким поскуливанием и просили только одного — еды…

На дороге валялись трупы, которые никто не убирал. На земле лежала девушка не старше 17 лет, тонкая и хорошенькая. У нее были синие мертвые губы, а ничего не видящие открытые глаза заливал дождь. Вдоль дороги люди обдирали с деревьев кору и измельчали ее для употребления в пищу. Некоторые продавали листья до доллару за пучок. Собака, роясь в куче мусора, выкапывала человеческий труп. Люди, похожие на привидения, осторожно снимали со стоячей воды пленку и ели зеленую слизь…»