100 великих композиторов

Просто невероятно, что такая жизненная сила заключалась в столь внешне хрупком существе, каким казался Бела Барток. Хотя врачи запрещали ему заниматься музыкой, потому что игра на фортепиано совершенно истощала его, все же он не отступился от профессии музыканта. Он концертировал по всей Европе и Америке, но слава виртуоза-пианиста его не прельщала. В одном из писем к своей матери двадцатидвухлетний Барток писал: «Каждый человек, когда он взрослеет, должен определить, за какую идеальную цель он хочет бороться, чтобы сообразно с этим формировать всю свою трудовую деятельность, каждый поступок. Что касается меня, я всю свою жизнь, во всех областях, всегда всеми средствами буду служить одной цели — благополучию венгерской нации и венгерской отчизны».

Барток родился 25 марта 1881 года в румынском местечке Надьсентмиклош. Бела вырос в музыкальной семье. В свободное время его родители много музицировали. В четырехлетнем возрасте мальчик сам наигрывал на рояле услышанные мелодии, а с пяти лет мать стала уже обучать его игре на фортепиано. Затем мальчик брал уроки фортепиано и гармонии у Л. Эркеля. Девятилетний Барток много сочинял (танцы и другие фортепианные пьесы), — его первые авторские концерты имели большой успех.

Профессиональное музыкальное образование Барток получил в Академии имени Листа в Будапеште, где обучался с 1899 по 1903 год. Учителями Белы были И. Томан (фортепиано) и Я. Кеслер (композиция). Здесь его считали одаренным пианистом, спустя четыре года после ее окончания он был назначен преподавателем кафедры фортепиано.

Как подлинный патриот Барток уже в 1903 году создал симфоническую поэму «Кошут» в память об этом революционере, которая вместе с «Рапсодией для фортепиано с оркестром» обеспечила ему любовь венгерской публики.

Барток обладал ценным даром к постоянному самообразованию. Другой венгерский композитор Кодай вспоминал о своем друге: «Учиться до самой смерти было его страстью. Хотя у него не было особой способности к языкам, он так освоил испанский, французский, английский, словацкий, румынский языки, что мог самостоятельно переводить собранные им тексты… В записях словацких, венгерских, румынских, турецких мелодий он добился никем другим не достигнутой точности малейших деталей…» Зародившееся в душе композитора желание создать в музыке нечто специфически венгерское привело его к изучению народно-песенного искусства. И с 1905 года он приступил к исследованию не известной до тех пор венгерской народной музыки. «К моему великому счастью, — писал Барток, — я нашел в лице Зольтана Кодая выдающегося музыканта и соратника, не раз благодаря своей проницательности и силе суждении помогавшего мне советом и делом. …Ознакомление с крестьянской музыкой имело для меня исключительно важное значение, ибо оно помогло мне освободиться из-под единовластия мажорно-минорной системы. …Оказалось, что старинные, уже не употреблявшиеся в нашей профессиональной музыке звукоряды не утратили своей жизненности и сделали возможным новые гармонические эффекты…»

«Творить, опираясь на народные песни, — это самая трудная задача, — считал композитор, — во всяком случае, не легче создания оригинальной тематики. При переработке народной песни или даже при простой гармонизации требуется такое же „вдохновение“, как и при написании произведения на собственную тему». И далее: «…венгерские крестьяне и крестьяне других национальностей, живших на территории Венгрии до войны (румыны и словаки, например), сохраняют в своих народных песнях бесценные музыкальные сокровища. В нашем распоряжении богатый и великолепный материал, достаточно только протянуть руку, чтобы его „собрать“. Этот материал мы можем использовать в произведениях короткого дыхания, сочиняя аккомпанементы к этим мелодиям, полным вдохновляющей красоты…»

Свой новый стиль Барток строил на малознакомых или совершенно незнакомых песнях. «В этой музыке живет венгерская сущность… Она — музыка человека, пережившего и выстрадавшего всю полноту жизни и горестей своей нации. И в древних песнях он узнал давно забытый родной язык, потому что нашел в них былую мощь и гордое человеческое достоинство — силу и величие старой Венгрии», — писал о Бартоке Кодай.

Увлечение фольклором сказалось уже в самом начале музыкального творчества композитора, прежде всего во Второй сюите для оркестра (1905–1907) и «Двадцати венгерских народных песнях» (1906).