100 великих крылатых выражений

Убийцы, немедленно амнистированные Сенатом, теперь должны были претворять в жизнь решения, принятые Цезарем. Тиран был убит. Тень его еще плотнее легла на Рим. Но все же худому миру радовались в тот день почти все, ибо за последние полвека римляне слишком хорошо усвоили, как страшна гражданская война. Сторонники же Цезаря сознавали, что их покойный патрон пришел к власти как тиран и, по римской традиции, заслуживал смерти.

Республика была восстановлена, но вскоре стало ясно, что главным бенефициаром переворота стал не Брут, не Кассий, не кто-либо еще из заговорщиков, а Марк Антоний, уже мнивший себя новым Цезарем. Виртуозный демагог, он прилюдно сокрушался, что война готова вернуться в Рим, и картинно мешал этому, примиряясь с заговорщиками. Но в глубине души думал совсем о другом. Миролюбивый златоуст втайне готовился к войне. Своей неуемной энергией, своей железной хваткой он, будущий «царь Египта», и сломил хребет заговору.

Едва по прошествии трех дней бренное тело Цезаря было предано огню на римском Форуме, как охота на заговорщиков началась. В большинстве своем те этого ждали и успели бежать из Рима. Примирение было попрано. Пламя ненависти теперь могло обжечь каждого. Распаленная толпа перепутала поэта Цинну с одним из заговорщиков и «растерзала в клочья» («Брут», 20).

Стало окончательно ясно, что планы заговорщиков потерпели крах. Цезарь был мертв, но торжествовали цезарианцы. Сторонники республики спешно рассеялись по стране.

Их судьбу предрешило завещание Цезаря. Оказалось, что он усыновил внучатого племянника Гая Октавиана, впоследствии принявшего имя Августа. Завещание внесло раздор в ряды сторонников Цезаря. Теперь за власть в осиротевшем государстве стали ожесточенно бороться два честолюбивых политика: приемный сын Цезаря и его друг. Октавиан и Марк Антоний. И каждый из вождей стремился показать свою силу и власть. Показать в борьбе с заговорщиками. Летом 44 г. до н. э. вожди заговора, Брут и Кассий, покинули Италию, поскольку даже в своих поместьях находиться им было очень опасно.

Брут отправился в Афины. Но ему недолго пришлось разыгрывать роль философа, отрешенного от мирской суеты. Война наконец началась.

К июлю 42 г. до н. э. Брут и Кассий собрали в восточных провинциях Римской державы 19 легионов. В октябре на равнине в окрестности македонского города Филиппы состоялось решающее сражение между сторонниками Цезаря и республиканцами.

Ночью, в канун битвы, Бруту привиделся великан. Брут заговорил с призраком, стремясь отогнать мрачные предчувствия, но услышал от него: «Я твой злой гений, Брут, ты увидишь меня при Филиппах» («Брут», 36).

Сражение, в котором участвовали около 200 тысяч человек (большей частью римляне), шло с переменным успехом. Войска Марка Антония смяли крыло, которым командовал Кассий, зато Брут сумел захватить лагерь триумвиров – Октавиана, Марка Антония и Марка Эмилия Лепида (вожди так называемого второго триумвирата. – А. В.).

Это неустойчивое равновесие сломил один удар, нанесенный по приказу Кассия. Утратив веру в успех, он велел слуге заколоть его, оставив армию республиканцев без руководства. Словно злой гений и впрямь колдовал над Брутом: тот опять упустил победу, которую держал в руках.

Три недели спустя состоялась новая битва. Накануне призрак вновь посетил Брута и молча ушел от него. В день сражения немалая часть его войска бежала, сдавшись на милость противника. Сам Брут последовал путем Кассия – бежал «с помощью рук, а не ног» («Брут», 52), в отчаянии бросившись на меч, который держал в руках его друг.

«И ты, сын мой?» — с горечью сказала ему, наверное, тень Кассия. «И ты, сын мой!» — с торжеством молвила тень Цезаря.

В день смерти Брута окончательно умерла и Римская республика. Ей уже не суждено было возродиться. Отныне все заговорщики в Риме преследовали одну-единственную цель: стать новым императором. Другой власти в Риме уже не мыслили.

Вар, Вар, верни мне мои легионы!

9 г.

Новости из северной провинции были ужасны. Вот уже более полувека, со дня гибели Красса, потерявшего армию в войне с Парфией, римские легионы отправлялись в поход лишь за победой. Но теперь ожидаемый триумф сменился трагедией.

В сентябре 9 г. на правом берегу Рейна, уже осененном крылами римского орла, но еще не замершем замертво в его когтях, три римских легиона в полном составе были истреблены своими союзниками – германцами (для справок: в то время во всей римской армии насчитывалось два с половиной десятка легионов). Коварный мятеж дикого племени залил кровью скрижали римских побед. Командовавший легионами Публий Квинтилий Вар, будучи не в силах снести поражение, «принял смерть от руки вольноотпущенника, которого сам к этому принудил» («Римская история», кн. II, LXXI), сообщал современник тех событий Веллей Патеркул.