100 великих крылатых выражений

Общая площадь этого дворца, перетекавшего в парк с восхитительным прудом, составила около 100 гектаров. Он был лишь вдвое меньше, чем знаменитый московский «выставочный город» – ВДНХ. Не удивительно, что, когда Нерон умер и тело его распалось на атомы, распался и Domus Aurea. В различных частях этого грандиозного ареала зародились собственные монументы, прославившие Рим на века: Колизей (72–80 гг.), Термы Тита (80), Термы Траяна (104–109). Нероновы же постройки сгорели в 104 г. так же быстро, как и он сам.

Но пока еще нет и предчувствия скорой катастрофы; и ослепительное золотое сияние, исходящее и от самого императора, и от воздвигнутых им сооружений, разливается над всем Римом, над бескрайней Римской державой, где Нерон царит, как живой бог. Отныне, с постройкой дворца, все готово, для того чтобы заниматься делами страны. Высокую политику Нерон намерен превратить в первоклассное развлечение.

Впрочем, по традиции, биографы отказывали ему вообще в праве заниматься политикой. Еще один адвокат Нерона, немецкий историк Хольгер Зоннабенд, автор книги «Nero. Inszenierung der Macht» – «Нерон. Инсценировка власти» (2016), подчеркивает, что будущий император (в то время мечтательный юноша) оказался в 54 г. на вершине власти лишь по причине «необузданного рвения» своей матери Агриппины, отравившей мужа, чтобы возвести сына на трон.

Зато неслучайно увлечение Нерона искусством. По мнению ряда исследователей, он бежал в него от политики, чтобы хоть как-то избавиться от влияния матери. Область муз была чужда ее практической сметке – она стала новым отечеством юного царя, той империей, где он оставался всевластным хозяином. В политике – «раб и червь», в искусстве этот юноша был «царь и бог».

Он писал стихи, рисовал, освоил ремесло ваятеля и научился играть на кифаре – античном прообразе гитары. В занятиях искусством он не знал пощады к себе, как иной монарх – в занятиях искусством войны. Чтобы укрепить свой голос, пишет Светоний, он прибегал к любым известным тогда медицинским практикам: промывал желудок, «воздерживался от плодов и других вредных для голоса кушаний» (20) и, прежде всего, подолгу лежал на спине со свинцовым листом на груди, повторяя певческие упражнения.

Пока же Нерон музицировал, империей правили три человека: его учитель, философ Сенека, префект преторианцев (своего рода начальник национальной гвардии) Секст Афраний Бурр и неугомонная мать императора, которая вмешивалась во все дела, рассылала послания наместникам.

Впрочем, сам юный правитель Рима Нерон был нисколько не огорчен тем, что в глазах народа выглядел маменькиным сынком. Он не тянулся к власти. Он правил, как развлекался: раздавал народу подарки; назначал пособия обедневшим; реформировал суды; принимал меры против подделки завещаний; устраивал пышные зрелища; заботился, чтобы цены на продовольствие не росли.

Разумеется, эти «политические забавы» его властная мать воспринимала так же, как его музыкальные игры. Взрослый сын оставался для нее дурашливым ребенком, недотепой. С годами это стало ее страшить. Привыкшая решать все так, словно люди вокруг были ее марионетками, Агриппина однажды задумалась о том, чтобы заменить «негодного царька» другим ребенком.

Тогда, в 55 г., новость, угодливо донесенная до Нерона, была страшна. Она вселила в душу истеричного монарха безумие и ярость. Нерон услышал о том, что Агриппина, подойдя к его сводному брату, Британнику, назвала того «законным наследником отца». При первом удобном случае, обещала она, мы пойдем в казармы к солдатам и настроим их против «уродца Бурра» (она прозвала его так, потому что у него была повреждена рука) и «этого привыкшего к нотациям Сенеки».

В конце концов, общими усилиями ее противников императрицу-мать удалось отстранить от власти и выслать из столицы. Но разлука не охладила кровь Нерона. Бешенство все так же кипело в нем. Его тогдашнему возмущению не было границ. У него, Нерона, как у расшалившегося мальчишки, пытались отобрать любимую и единственную игрушку – власть! Словно какой-то зверь вырвался из клетки, которую каждый день держала взаперти Агриппина. Теперь дверца была распахнута.

Британник был отравлен в феврале 55 г. Четыре года спустя, после нескольких неудачных покушений, устроенных сыном на мать, та была наконец убита.

При таких страшных обстоятельствах в юноше, долго развивавшем в себе художественные таланты, прорезался наконец талант политика.

Все чаще его взгляд задерживался на двух фигурах – Сенеке и Бурре. Они напоминали ему худшие дни его жизни. Его одиночество, страх, смерть матери. Ему были неприятны эти люди. Он велел Сенеке удалиться из Рима.