100 великих кумиров XX века

Выступления в США в 1959 году потребовали от балерины огромного напряжения, недаром американская критика отмечала её высокую работоспособность, строгий режим, дисциплину и сосредоточенность. Журналист «Нью-Йорк таймс» писал: «Слава Улановой опередила её приезд — имя балерины уже давно было окружено легендой. Увидеть легенду во плоти и не разочароваться в ней — большое счастье».

Когда после напряжённого дня работы Уланова выходила из театра, её очень часто ожидали у подъезда юные поклонницы. Они робко, почти шёпотом, приветствовали любимую балерину и вручали цветы. Принимая с благодарной улыбкой эти скромные букетики от всего сердца, Уланова смущалась не меньше, чем девочки.

Цветы в доме Улановой не переводились — она их очень любила, даже разговаривала с ними, сама меняла воду…

Почтальон ежедневно приносил Улановой письма со всех концов света. Это приглашения приехать на гастроли, приветствия от её многочисленных почитателей, предложения написать статью или дать интервью для печати, просьбы прислать фотографию, автограф или помочь советом…

Однажды Уланову спросили: «Вас называют великой, гениальной, первой балериной эпохи и т. п. Как вы к этому относитесь?» Уланова ответила: «Никак. Конечно, когда хвалят, приятно. Я не могу сказать, что мне нравилось бы слушать одни порицания. Но по отношению ко мне бывает очень сильный перебор, словно так уж повелось, и мне часто бывает неловко. Меня и родители учили, и в школе, и в театре, что во всём должно быть чувство меры. Чувство меры — самое главное — в танце, в слове, в похвалах, во всём».

Иногда от навязчивых поклонников Уланова отделывалась шуткой. На одном из концертов она танцевала «Умирающего лебедя». Это казалось чудом. В антракте за кулисы к ней бросилось множество людей. «Это потрясающе, необыкновенно, сегодня был какой-то особенный трепет, каждая клеточка дрожала какой-то пронзающей душу дрожью прощания с жизнью!» — ахали все вокруг неё. «Может быть, это оттого, что на сцене очень дуло», — улыбнулась она.

Уланова закончила танцевать в пятьдесят лет. Последнее её выступление состоялось 29 декабря 1960 года — она завершила свою карьеру тем же балетом, которым начала, — «Шопенианой», ставшей её выпускным спектаклем. И никто не знал (об этом не было объявлено), что это её прощальный спектакль на сцене Большого театра.

Расставшись со сценой, Уланова показала себя прекрасным педагогом. Она воспитала таких великих мастеров, как Максимова, Васильев, Тимофеева, Сабирова, Семеняка, Семизорова, Цискаридзе… Уланова работала также с солистами парижской «Гранд-опера», Гамбургского балета, Шведского Королевского балета, Австралийского балета, артистами балетных трупп Японии.

В честь Улановой проходили великолепные торжества, блестящие праздничные спектакли, каких немного было за всю историю театра.

Большим событием в хореографической жизни стал Первый Международный конкурс артистов балета в Москве, происходивший в июне 1969 года. Душой конкурса была Галина Уланова. На столе рядом с её стулом всегда лежали цветы от безымянных почитателей, а однажды какая-то девушка дождалась её и вручила огромную белоснежную магнолию. Член жюри конкурса, американский балетмейстер Агнес Де Милль сказала своей переводчице: «Отлиты статуи Улановой, выпущены фарфоровые статуэтки, палехские шкатулки, марки с её изображением, выбиты медали в её честь, — к ней относятся, как к королевской особе!» «Это неверно, — строго ответила переводчица, — королев много, и они меняются со сменой династий. Уланова — одна на все времена, никто не может её заменить».

Пожалуй, никто из великих артистов не получал при жизни такого признания. Уланова была удостоена звания почётного члена Академии искусств и наук США, получила премию Оскара Парселли «Жизнь ради танца» (Италия). Она стала командором Ордена «За заслуги в литературе и искусстве» (Франция). Её именем был назван сорт тюльпанов, выведенный в Нидерландах, и выпущена памятная медаль с её портретом. В Стокгольме была установлена скульптура великой балерине перед зданием Музея Танца. В Ленинграде, в Парке Победы, был торжественно открыт бронзовый бюст балерины.

Многие современники восхищались Улановой. Рудольф Нуреев боготворил её, и, где бы балерина ни останавливалась, приезжая на Запад, в её номере отеля всегда стояли цветы, присланные им. Даже в годы, когда советским артистам было категорически запрещено общаться с Нуреевым, он находил возможность дать Улановой знать, что цветы от него.

Разговоры о её трагическом одиночестве в старости не совсем обоснованны. В разное время мужьями Улановой были дирижёр Кировского театра Евгений Дубовской, режиссёр Юрий Завадский (с ним, кстати, единственным, она была официально расписана и до конца его жизни не разведена), актёр Иван Берсенев, главный художник ГАБТа Вадим Рындин. Со всеми Уланова сохраняла ровные отношения. Но все они были намного старше её. И всё ближайшее окружение Улановой ушло из жизни раньше… Да, прямых наследников у Галины Сергеевны не оказалось, но до последних дней с ней были её ученики.