100 великих любовниц

Но это было уже много лет спустя… А вот что писала Кшесинская в 1892 году: «Великий Князь Владимир Александрович любил присутствовать на репетициях. Он заходил в мою уборную посидеть, поболтать. Я ему нравилась, и он шутя говорил, что жалеет о том, что недостаточно молод».

Ещё одно признание Кшесинской: «В моём горе и отчаянии я не осталась одинокой. Великий Князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, как Наследник его впервые привёз ко мне, остался при мне и поддержал меня. Никогда я не испытывала к нему чувства, которые можно было бы сравнить с моим чувством к Ники, но всем своим отношением он завоевал моё сердце, и я искренне его полюбила. Тем верным другом, каким он показал себя в эти дни, он остался на всю жизнь, и в счастливые годы, и в дни революций и испытаний. Много лет спустя я узнала, что Ники просил Сергея оберегать меня, когда мне будут нужны его помощь и поддержка».

А «помощь и поддержка» были нужны постоянно. Приглянулась великолепная дача в Стрельне — тут же великий князь Сергей Михайлович купил её на имя балерины. Хлопотливая Кшесинская, любящая уют, немедля привела дачу в порядок, отменно обставила и даже построила собственную электростанцию для её освещения, что было большой редкостью в те времена.

Количество поклонников Кшесинской постоянно росло. В список её камер-пажей входили князь Никита Трубецкой, князь Джамбакуриани-Орбелиани, офицер лейб-гвардии конного полка Борис Гартман, красавец гусар Николай Скалон и многие другие.

Однажды вечером после спектакля Кшесинская давала у себя торжественный обед. Присутствовали сплошь великие князья. Здесь она впервые познакомилась с Андреем Владимировичем, кузеном императора.

«Великий Князь Андрей Владимирович произвёл на меня сразу в этот первый вечер, что я с ним познакомилась, громадное впечатление: он был удивительно красив и очень застенчив, что его вовсе не портило, напротив. Во время обеда нечаянно он задел своим рукавом стакан с красным вином, который опрокинулся в мою сторону и облил моё платье. Я не огорчилась тем, что чудное платье погибло, я сразу увидела в этом предзнаменование, что это принесёт мне много счастья в жизни…»

Великий князь был на шесть лет моложе Кшесинской, и это дало повод подруге Кшесинской, артистке Марии Потоцкой, спросить Матильду: «С каких это пор ты стала увлекаться мальчиками?».

С «мальчиком» Кшесинская отправилась в Европу. Он был мил, трогателен и, главное, предан. Может быть, поэтому Матильда Кшесинская решилась на отчаянный шаг: 18 июня 1902 года родила сына. Роды были трудные, и врачи опасались, что ни мать, ни ребёнок не выживут. Но всё обошлось — спасли обоих. Мальчика назвали Владимиром в честь отца великого князя Андрея.

«Когда я несколько окрепла после родов и силы мои немного восстановились, у меня был тяжёлый разговор с Великим Князем Сергеем Михайловичем. Он прекрасно знал, что не он отец моего ребёнка, но настолько меня любил и так был привязан ко мне, что простил меня и решился, несмотря на всё, остаться при мне и ограждать меня как добрый друг… Сергей вёл себя бесконечно трогательно, к ребёнку относился, как к своему, и продолжал меня очень баловать. Он всегда был готов меня защитить…»

В 1904 году Кшесинская уволилась со службы в Мариинском театре и стала гастролировать по Европе. Когда отмечали её 20-летний сценический юбилей (13 февраля 1911 года), то вечер превратился в праздник всего русского хореографического искусства. Кшесинскую называли «российского балета первой балериной» и даже «генералиссимусом русского балета».

Весной 1906 года, вернувшись из-за границы, Матильда купила участок земли на углу Кронверкского проспекта и Большой Дворянской улицы и заказала проект дворца архитектору Александру фон Гогену. Мебель поставил известный фабрикант Мальцер. Люстры, бра, канделябры и всё такое прочее, вплоть до шпингалетов, было выписано из Парижа.

Дом с прилегающим садом — маленький шедевр фантазии Матильды Кшесинской. Вышколенные горничные, французский повар, старший дворник — георгиевский кавалер, винный погреб, экипажи, автомобили и даже коровник с коровой и женщиной-коровницей, чтобы было свеженькое молочко для сына Вовы. И любимый фоксик Джиби.

Кроме особняка в Петербурге, Кшесинская приобрела собственную виллу «Алам» на юге Франции. Жила попеременно то во Франции, то в России, выступала то в Петербурге, то в Лондоне, то в Париже.

Грянула Первая мировая война. Кшесинская на свои деньги устроила лазарет на 30 кроватей для раненых солдат. После событий в октябре 1917-го Кшесинская вынуждена была бежать.

Оделась она скромно — в чёрное пальто, на голове — платок. В саквояж положила какую-то часть драгоценностей. Прихватила любимого фоксика Джиби и бросилась в омут страшной улицы. Потом какое-то время жила у знакомых.