100 великих любовниц

Ева знала, что возвращение в Берлин — это смерть. И всё-таки 8 февраля 1945 года она подъехала к рейхсканцелярии на белом «мерседесе». Телохранитель Гитлера показал на допросе, что Гитлер, панически боявшийся свежего воздуха, появился во дворе, чтобы увести любимую в глубокие подвалы, в безопасную затхлость подземных тоннелей. Он не ожидал её приезда. Он негодовал, но это была только видимость. На самом деле фюрер был рад, что теперь рядом с ним появился человек, в преданности которого он никогда не сомневался.

Советская Армия неудержимо рвалась к столице Германии. Гитлер с каждым днём всё больше и больше становился похожим на паникёра. Его безотчётный страх отступал только перед одним: ласками Евы Браун. Ей же опасаться было нечего, ибо она не мыслила для себя жизни без фюрера. Этот страх был сильнее страха смерти. И последние приспешники бесноватого спешили позвать её, когда гнев Гитлера сметал со своих мест даже невозмутимых телефонистов.

Гитлер сделал то, что всю жизнь ждала от него Ева, лишь за 15 часов до смерти. В ночь с 28 на 29 апреля 1945 года они официально обвенчались. Свечи (электричество время от времени пропадало) держали в руках эсэсовцы, отчего сама процедура была похожа скорее на допрос с пристрастием. На патефоне крутилась любимая пластинка Евы «Красные розы». Натянуто улыбаясь, Гитлер пригубил бокал токайского. Невеста была в чёрном платье, любимом платье фюрера.

В последние минуты жизни она отправилась в спальню, к шкафу, набитому одеждой, и раздала прислуге и её секретарше шубу из серебристой лисы, украшения, платья. Ей теперь ничего не нужно: молодожёны готовились добровольно принять смерть.

В четыре часа дня молодая жена, верная и милая супруга приняла капсулу цианистого калия. А через неделю империя рухнула, чтобы остаться в памяти человечества кошмарным сном…

Лаиса (V век до н. э.)

Одна из самых знаменитых куртизанок Древней Греции. Среди её любовников были скульптор Мирон, философ Диоген, гедонист Аристипп.

* * *

Она родилась на Сицилии и ещё ребёнком была захвачена в плен и перевезена в Афины, где её купил художник Апеллес, увидевший в Лаисе натурщицу для своих картин. Он и посвятил её в таинства любви. Три года художник готовил Лаису к светской жизни, разрешая ей в те дни, когда она бывала ему не нужна, работать в публичном доме. Афиняне говорили, что она «превосходила красотой любую из когда-либо существовавших женщин».

Получив через несколько лет свободу, девушка отправилась в Коринф для того, чтобы позировать выдающимся скульпторам и предложить себя в качестве любовницы самым великим из них. Достигший уже преклонного возраста Мирон, создатель классического «Дискобола», нанял её первым. Когда она сняла свои одежды, готовясь позировать, предстала перед ним обнажённой, старец был ошеломлён. Он тут же предложил ей всё, что было в мастерской, за одну ночь с ним. Лаиса смерила взглядом седые свалявшиеся волосы старца, его косматую бороду, простую грубую одежду, быстро подхватила свои покрывала и, повернувшись, гордо удалилась.

На следующий день обезумевший Мирон подстригся и привёл в порядок свои волосы, сбрил бороду, нарумянил свои щёки, надушил новую алого цвета хламиду и, надев цепь и драгоценные перстни, отправился искать Лаису. Найдя её, он признался ей в любви. Она, как и накануне, внимательно осмотрела его и пришла в изумление. «Дорогой друг, — промолвила она, — вы просите у меня то, в чём я вчера отказала вашему отцу».

Она отдавалась лишь тем, кого любила. Когда Демосфен предложил ей десять тысяч драхм за одну-единственную ночь, она прогнала его. Однако, когда к ней проявил интерес нищий философ Диоген (про него рассказывали, будто он жил в бочке), она дарила ему ласки даром. Философ Аристипп платил за её внимание такие огромные деньги, что она могла щедро жертвовать на благотворительность и нужды храмов.

Лаиса пыталась соблазнить сурового Ксенофонта, ученика Платона, а также атлета Евбата, одного из победителей Олимпийских игр. Эта гетера нередко шокировала современников: она одновременно состояла в связи с утончённым гедонистом Аристиппом и грубым циником Диогеном, которому отдавалась чуть ли не публично.