100 великих мастеров прозы

Помимо рассказчика в романе действуют три главных героя, каждый из которых становится носителем определенного идейного смысла: хозяин корабля Вилдад, набожный стяжатель и лицемер, – это вчерашний день страны. Старбек, искусный моряк и китобой, – ее сегодняшний день, он человечен, но в нем нет размаха, инициативы. Будущее воплощено в образе капитана Ахава; у него сложный, противоречивый характер, в котором сплавлены воедино таинственность, библейская вековая боль человечества, фанатическая ненависть к Злу и одновременно неограниченная способность его творить. Он восстал против мирового Зла и готов идти до конца даже ценой собственной жизни. Для всех остальных китобоев Моби Дик – просто непомерной величины кит, для Ахава – он воплощение Зла Вселенной: «Все Зло в представлении безумного Ахава стало видимым и доступным для мести в облике Моби Дика». Ему безразлично, каков Моби Дик на самом деле, Ахав переносит на него представления, живущие в его мозгу. Страсть и гордыня ослепляют его, маленький калека возомнил себя исполином, в приступе ярости он кричит: «Кто надо мной?» Душа его мертва, ибо он изгнал из нее все человеческие чувства, кроме одного – мщения. Физическая гибель его, таким образом, предопределена, «ибо безумно брать на себя то, что должно принадлежать одной Судьбе или Богу». Ахав не может уничтожить Зло, он может уничтожить только самого себя, а вместе с собой и корабль, и всю свою команду, за исключением Измаила, которому одному суждено было спастись и поведать эту историю. Но прежде чем произойдет решающая схватка команды «Пекода» с Белым Китом и волны океана поглотят безумного капитана и его судно, читатель с неослабевающим интересом будет следить за бешеной погоней Ахава, рыскавшего в мировых водах с единственной целью найти своего врага и подчинившего своей фанатической идее остальных людей.

По всему произведению, точно бисер, рассыпаны фразы, сентенции, реплики, предостережения проповеднического характера. Это и лишившийся рассудка негритенок Пип, «живое и неустранимое предуказание судьбы, которая, может быть, ждет само судно». В его безумии Ахав словно провидит отсвет собственного безумия. Зловещие предзнаменования содержатся в той мрачной ночной сцене, когда на корабле разжигают топки и к нему рвется пламя, Измаил вдруг ощущает, что судно стремится «не к дальним гаваням впереди, а уходит прочь от всех гаваней позади себя». В словах, с которыми негр Овчина по приказу Ахава обращается к акулам, есть многозначительная фраза: «Вы – акулы, но победите акул в себе, да вы тогда сразу станете ангелами, ибо ангел – это всего лишь побежденная как следует акула». Она предназначена для людей, но в этом случае и акулы перестают быть только морскими обитателями. Библейские мотивы (об Ионе, Иове, Аврааме, Потопе, мотивы из Екклезиаста, Апокалипсиса и др.), пронизывающие произведение, вводят в ткань повествования идеи бесконечного, универсального. Что есть Добро и что есть Зло в мире? В чем смысл человеческой жизни и деятельности? Куда должны быть направлены силы и страсти человека? Сформулировав два основных закона китобоев: «Рыба на лине принадлежит владельцу линя» и «Ничья рыба принадлежит тому, кто первый сумеет ее выловить», Мелвилл начинает размышлять: «Что такое рыба на лине в человеческой жизни, как не крепостные в России и рабы Республики, как не наследственные города и деревни герцога Болвана, – иначе говоря, Собственность? И что такое Права Человека и Свобода Всех Народов, как не ничья рыба?»

Безумцу Ахаву не дано было обрести при жизни истину, она открывается Измаилу и она ужасна. Во Вселенной нет сил, направляющих жизнь человека и общества. В ней нет ни Бога, ни законов. В ней – только неопределенность, безмерность и пустота, она безразлична к человеку. И незачем людям надеяться на высшие силы, их судьба в их собственных руках. Рассказывая трагическую историю «Пекода», Мелвилл словно предупреждал соотечественников: не ждите помощи свыше, судьба страны зависит только от вас. Писатель сам сознавал, что написал великое произведение, однако это не преисполнило его гордостью и радостью, напротив, горечь от сознания того, что оно не будет понято современниками, сопутствовала ему до конца жизни: «Хоть я и написал Евангелие нашего века, я умру в нищете…» Трагедия Мелвилла в том, что он шагнул далеко за пределы своего времени, своего века, это трагедия одиночества художника, опередившего в идейном и художественном своем развитии современников. Опыт его будет по достоинству оценен только в ХХ веке.

В России Мелвилл был открыт с большим опозданием, только в 60-е годы ХХ века благодаря огромному труду переводчицы И. Бернштейн.

Марк Твен ( 1835 – 1910 )

Марк Твен