100 великих мореплавателей

Затем капитан Маршан решил побывать в нескольких бухтах острова Тахуата, оказавшихся более густо населенными, более плодородными и живописными, чем Мадре-де-Дьос.

Этьен Маршан описывает туземцев, как людей высокого роста, сильных и чрезвычайно ловких. Кожа у них светло-коричневая, но многие цветом лица и тела почти не отличаются от смуглых европейцев. Единственной одеждой им служит татуировка; впрочем, климат там таков, что никакой одежды и не требуется. Узоры татуировки размещены с исключительной правильностью; рисунки на руках или на ногах в точности соответствуют один другому, и эта пестрота вследствие своей симметричности производит неплохое впечатление. Прически отличаются разнообразием, и мода полноправно царит на Маркизских островах, как и в любой другой стране. Одни носят ожерелья из красных зерен, другие — какие-то украшения, сделанные из кусочков легкого дерева. Хотя у всех, и у мужчин и у женщин, уши проколоты, обыкновения носить серьги не существует. Впрочем, французы:

«…видели молодую девушку, гордо выступавшую с висевшей на груди ржавой жестяной чашечкой для бритья, украденной у цирюльника с „Солида“, и мужчину, нахально разгуливавшего с воткнутым в ухо и свисавшим сбоку штыком от ружья капитана Маршана».

По утверждениям Кука, жители Маркизских островов знакомы с таитянским напитком «кава». Французские моряки убедились, что этим словом, означающим растение из семейства перечников, они называли водку, которой их угощали на «Солиде». По-видимому, островитяне не злоупотребляют «кава», так как ни одного из них никогда не видели в состоянии опьянения. У туземцев было принято при угощении друга предварительно разжевать кусок, чтобы тому осталось лишь проглотить. Как ни ценили французы подобный знак исключительной благосклонности и дружелюбия островитян, все же у них хватало скромности, чтобы не злоупотреблять до такой степени любезностью хозяев.

«Основное занятие жителей острова Тахуата, не считая рыбной ловли и изготовления от случая к случаю оружия, пирог и предметов домашнего обихода, состоит в пении, танцах и других развлечениях. Ходячее выражение „убивать время“ кажется как бы созданным для того, чтобы дать представление о бессмысленности существования, какое они ведут».

В первые дни стоянки в бухте Мадре-де-Дьос Маршан обратил внимание на явление, послужившее причиной открытия им группы островов, о существовании которых не знали ни древние мореплаватели, ни даже Кук. На закате в очень ясную погоду французский капитан заметил на горизонте неподвижное пятно, по виду напоминавшее высокий пик; это повторялось несколько дней. Несомненно, там находилась какая-то земля, и так как на картах в этом направлении ничего не было указано, то дело могло идти лишь о каком-нибудь неведомом острове.

Покинув 20 июня остров Тахуата, Маршан решил проверить свое предположение. И в самом деле, на северо-западе на седьмом градусе южной широты ему удалось открыть группу островов, из которых самый большой получил название в его честь.

Туземцы принадлежали, вероятно, к тому же племени, какое населяло Маркизские острова. Вскоре было открыто еще несколько островов — остров Бо (по имени владельцев корабля), он же Нукухива, Де-Фрер (остров Двух Братьев), Масс (Эиао) и Шаналь (Хатуту), по имени двух помощников Маршана, а весь архипелаг, причисляемый географами к Маркизским островам, получил название островов Революции (во Франции в это время происходили революционные события).

Покинув эти воды, «Солид» взял курс к американскому берегу. Для того чтобы добраться до расположенных у шестидесятой параллели залива Вильяме и реки Кука, было уже слишком поздно. Тогда Маршан решил направиться к мысу Эджкомб (архипелаг Александра) и заняться торговлей в бухте Норфолк, названной так Диксоном и являющейся не чем иным, как бухтой Гуадалупе испанских мореплавателей.

7 августа показались земля и мыс Эджкомб, и после пяти дней штиля корабль бросил якорь в бухте Гуадалупе. До тех пор ни один человек из команды не болел цингой. После двухсот сорока двух дней плавания, из которых только десять заняли стоянки в Прае и в Мадре-де-Дьос, после пяти тысяч восьмисот лье пройденного пути такое состояние здоровья экипажа следовало считать великолепным; этим он был обязан и судовладельцам, ничего не упустившим при снаряжении экспедиции, и капитанам.