100 великих мореплавателей

«По надобности своей, — писал Левашев, — вырубают огонь: на какой ни есть камень положат сухой травы и птичьего пуху, которые осыплют мелкою горячею серою, и ударят в тот камень другим, от чего сделаются искры, и положенная на камень сера, с травою и птичьим пухом, загорится; а некоторые достают огонь и деревом, наподобие как сверлом вертят».

Поразило Левашева то, что алеуты, по крайней мере, те, которых он встречал, не отапливали своих жилищ.

«А во время студеные погоды оные жители, в юртах и в проезде, выходят на берег согреваться; ставят между ног с китовым жиром плошки; и зажигают тот жир, положа на него сухую траву, от чего и нагреваются».

Эту же особенность быта алеутов отметили и промышленники, зимовавшие за несколько лет до Левашева на Лисьих островах. Однако так делали не все алеуты; некоторая — весьма незначительная — часть разводила огонь непосредственно в юртах.

Много времени Левашев уделил изучению орудий лова и оружию алеутов, оставив по этому вопросу подробнейшие записи, представляющие большую научную ценность.

Особое внимание Левашева привлекали легкие алеутские лодки — одноместные, обшитые кожей (на деревянном остове) байдарки.

«У них, — писал он, — сделаны байдарки наподобие челноков, из тонких деревянных трещин, обтянуты опареною китовою или нерпичьего кожею как дно, так и крышка; длиною же байдарки от 16 до 18 футов, шириною по верху 141 фуга, и другие несколько более, глубиною 14 дюйм; и на средине круглое отверстие, в которое садится человек на дно той байдарки, в руках одно веселко, у которого на обеих концах сделаны лопаточки, и гребет им на обе стороны; а во время волнения обтягивают около того отверстия и около себя выделанною широкою китовою кишкою, чтобы не могла в байдарку попасть вода». Подробно описывает Левашев одежду, украшения и прически алеутов, их нравы и обычаи.

Наконец, большое внимание в своих записках Левашев уделил культу алеутов, праздники которых были связаны с магическими обрядами.

Левашев дает разностороннее этнографическое описание быта алеутов, сделанное без преувеличений и прикрас и, что еще важнее, без злобной клеветы, свойственной европейским путешественникам XVIII–XX веков.

В гораздо более тяжелых условиях протекала зимовка Креницына на Унимаке. До середины октября люди Креницына строили юрты из плавника. Галиот они вытащили на берег, чтобы он не пострадал во время зимних бурь. В районе зимовки не было постоянного населения. Лишь изредка сюда приходили на байдарках алеуты, просили подарков, но на судно подниматься не решались Очевидно, они были напуганы русскими промышленниками, зимовавшими ранее на этом острове.

Наладить хорошие отношения с коренными жителями не удавалось, хотя Креницын несколько раз получал от них тюлений и китовый жир за кожу, бусы («корольки») и т. п. 10 мая 1769 года в журнале Креницына появилась запись о том, что «американцы» (алеуты), привезшие письмо от Левашева, были щедро награждены.

Экипаж очень страдал от цинги, смертность была исключительно велика. За время зимовки от цинги умерли шестьдесят человек, а оставшиеся в живых двенадцать человек настолько ослабели, «что ежели бы капитан-лейтенант Левашев не пришел к нему со своими людьми, то бы не с кем было и судном управлять».

6 июня 1769 года в гавань, где зимовал Креницын, прибыл Левашев. Покидая место своей несчастливой зимовки, Креницын приказал поставить у покинутых им жилищ «деревянный крест и на оном же медный. В том кресте, в скважине», оставить составленную им записку.