100 великих оригиналов и чудаков

Но как быть с теми, которые собою вполне довольны и желают лишь усыпить свою совесть – но не жизненным делом, а только слушанием? Не о них ли с таким скрытым (порой, за насмешкой) негодованием писал сам Гоголь?

…Он не только проповедовал в «Выбранных местах…», но и высказал немало светлых идей и чувств. А свою веру выразил в пожелании: «Будьте не мертвые, а живые души» (одухотворенными учением Христа). И еще: любовь «есть связь общества, сокровенная пружина всего стройно движущегося, пища, жизнь всего».

Есть у него и сбывшееся пророчество. В его «Записках сумасшедшего» чиновник Поприщин отметил дату: «Мартобря 96 числа. Между днем и ночью». Свершилось! В марте 1917 в России пало царское, а в октябре буржуазное правительства.

А. В. Суворов

Имя Александра Суворова стало легендарным. Тем трудней разглядеть за фигурой, овеянной славой и усыпанной, как блестками, анекдотами, незаурядную личность гениального полководца.

Александр, сын Василия Суворова, родился в Москве осенью 1730 года. Отца в ту пору отчислили из гвардии, сделав прокурором в полевых войсках, а там и вовсе перевели в штатские. Мальчик не подавал надежд на успешную военную карьеру: оставался меньше и слабей своих сверстников. А ведь имя ему дано было не без надежды, что станет он действительно «александром» (по-гречески «защитник людей»).

У него рано появились два героя, которым хотелось подражать: Александр Македонский и Александр Невский. О них рассказывала мать, она поясняла, что не были они подобны богатырям, а отличались прежде всего мужеством и умом: «Ты же знаешь, сынок, как юный Давид победил великана Голиафа. В уме больше силы, чем в руках».

Он зачитывался книгами о Юлии Цезаре, Ганнибале, принцах Конде и Евгении Савойском, короле Карле XII, императоре Петре I. Научился скакать на лошади, преодолевая препятствия, плавать; спал даже зимой при открытом окне, по утрам обливался холодной водой, не носил теплого белья. Летом в деревне организовывал потешные бои со сверстниками. Зная, что не одолеет противников силой, прибегал к внезапной атаке, проявлял ловкость, напор, упорство.

Первый документ, подписанный Александром Суворовым, адресован «Всепресветлейшей Державнейшей Великой Государыне Императрице Елисавете Самодержице Всероссийской Государыне Всемилостивейшей»: «Бьет челом недоросль Александр Васильев сын Суворов, а о чем тому следуют пункты: 1. Понеже я в службу Вашему Императорскому Величеству еще нигде не определен. 2. Имею желание служить… в лейб-гвардии Семеновском полку… солдатом… Октября 1742 году».

Так официально началась его служба, фактически проходившая в домашней обстановке. Отец помог осваивать основы фортификации, учителя – геометрию и тригонометрию, географию, философию (по Лейбницу и Вольфу). Стремясь к военной карьере, ориентировался на правила чести и патриотизма, мечтая прославить отечество; не выслуживаться, а служить верой и правдой.

Александр Суворов. Рисунок 1799 г.

Александр Васильевич полагал: «Самонаблюдение и самолюбие суть различны: первое поведено Богом, второе – в начале испорчено гордостью… Большая часть философов их мешают и сажают себя в бутылку среди общества, где их кормят миндалями. Великодушие связало нас с обществом теснее: мы его члены, должны ему себя жертвовать, устраивать к тому наши способности».

Это написано в частном письме другу. Он никогда не был «испорчен гордостью» и не изолировался от общества, народа «в бутылку» с тем, чтобы его «кормили миндалями». Суворов делил с подчиненными все тяготы и опасности войны, никогда не жалел себя.

В декабре 1747 года он отправился в Петербург с двумя крепостными для прохождения действительной военной службы. Удостоился зеленого солдатского мундира с капральской нашивкой. Помимо обязательной муштры, парадов и учений, выполнял различные работы и нес караульную службу. Состоятельные дворяне предпочитали освобождать себя от тяжелых работ (их выполняли крепостные), стараясь не пропускать увеселений, столь популярных при дворе Елизаветы Петровны. Александр Суворов тянул нелегкую солдатскую лямку, не давая себе снисхождения.

Он стоял на часах у Монплезира в Петергофе, когда мимо проходила императрица. Она обратила внимание на небольшого, но ладного бравого солдата и спросила, как его зовут. Он отрапортовал. Она вынула рубль и протянула ему. Он ответил:

– Согласно уставу караульный не должен брать денег! Елизавета Петровна похвалила его за знание службы, потрепала по щеке и положила рубль перед ним на землю:

– Возьмешь, когда сменишься.

Он хранил ее подарок всю жизнь. Вне службы продолжал заниматься самообразованием. И если его справедливо величают «солдатом-полководцем», то можно добавить, что он был философом и поэтом, обладая ироническим взглядом на собственную персону. В одном из писем он так охарактеризовал свое состояние (сильно болел, был истощен и измучен) четверостишием на французском языке: