100 великих писателей

О, весна без конца и без краю —
Без конца и без краю мечта!
Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
И приветствую звоном щита!

Принимаю тебя, неудача,

И, удача, тебе мой привет!
В заколдованной области плача,
В тайне смеха — позорного нет!

Принимаю бессонные споры,

Утро в завесях темных окна,
Чтоб мои воспаленные взоры
Раздражала, пьянила весна!

Принимаю пустынные веси!

И колодцы земных городов!
Осветленный простор поднебесий
И томления рабьих трудов!

И встречаю тебя у порога —

С буйным ветром в змеиных кудрях,
С неразгаданным именем бога
На холодных и сжатых губах…

Перед этой враждующей встречей

Никогда я не брошу щита…
Никогда не откроешь ты плечи…
Но над ними — хмельная мечта!

И смотрю, и вражду измеряю,

Ненавидя, кляня и любя:
За мученья, за гибель — я знаю —
Все равно: принимаю тебя!

Вообще в Блоке немало было полярных, влекущих в разные стороны сил. Именно это имел в виду Даниил Андреев, когда говорил о нем, что «появился колоссальный поэт, какого давно не было в России, но поэт с тенями тяжкого духовного недуга на лице».

Тема отдельного и глубокого разговора об устремленности поэта к духовной отверженности, к желанию быть проклятым, духовно погибшим, к жажде саморазрушения, к своего рода духовному самоубийству. Особенно ярко это запечатлелось в книге «Снежная маска». Но это действительно тема отдельного разговора. Кто захочет углубиться в эту тему, может обратиться к книге Даниила Андреева «Роза мира», к главе «Падение вестника».

Александр Александрович Блок родился в Петербурге. Отец его был профессором-юристом, мать, дочь знаменитого ботаника Бекетова, была писательницей. Раннее детство протекало в доме деда, ректора Петербургского университета. Летом Блок жил в дедовском имении — селе Шахматове Клинского уезда Московской губернии. Юного Сашу окружала высокоинтеллигентная дворянская среда, которой была близка литература, музыка, театр. После гимназии Блок учился в Петербургском университете, сначала на юридическом, потом на историко-филологическом факультете. Университет окончил в 1908 году. В 1904 году вышла его первая книга — «Стихи о Прекрасной Даме». Блоковская лирика этой поры окрашена в молитвенно-мистические тона: реальному миру противопоставлен постигаемый лишь в тайных знаках и откровениях призрачный, потусторонний мир. В следующих книгах на первый план выходит образ родины, реальной русской жизни. Блоку было свойственно острое чувство времени, истории. Он говорил: «В стихах каждого поэта 9/10, может быть, принадлежит не ему, а среде, эпохе, ветру».

Поэт отдался этому ветру, стихии — и ветер истории вынес его к океану Русской Революции. Большинству поэтов берег этого океана виделся в крови, в грязи, но не Блоку. Он революцию принял, и даже радовался, что крестьяне сожгли в Шахматове их богатейшую библиотеку. Поэт считал это справедливым возмездием за столетия крепостного права. С подлинной гениальностью поэт уловил и воплотил в знаменитой поэме «Двенадцать» стихию революции. Прочитайте его статьи «Интеллигенция и Революция», «Искусство и Революция». У всех на памяти призыв Блока: «Слушайте музыку Революции!» Поэт записал в дневнике: «Это ведь только сначала кровь, зверства, а потом — клевер, розовая кашка… Сковывая железом, не потерять этого драгоценного буйства, этой неусталости».

Можно, конечно, сказать, что Блок глубоко ошибся. Но можно все произошедшее в России в те годы понять и как неизбежный ураган от всего накопившегося в русской истории. Другое дело — радостно его встречать или плакать, но изменить ничего нельзя. Блок принял стихию как искупление, как вызов застою. Можно сколько угодно спорить о Христе в конце «Двенадцати», но нельзя не принимать во внимание и точку зрения, что «В белом венчике из роз / Впереди — Иисус Христос» — это ведь нормальный христианский взгляд на произошедшее, что все от Бога, что ничего здесь не совершается без Его воли или попущения.

Блок — лирик мирового масштаба. Лирический образ России, страстная исповедь о светлой и трагической любви, образ Петербурга, «заплаканная краса» деревень, величавые ритмы итальянских стихов — все это богатство влилось в русскую поэзию широкой полноводной рекой.