100 великих приключений

Наступила зима. Холодные злые ветры бились в саманные стены домов, стучали обледеневшими пологами юрт. Колючий снег пополам с песком хлестал по лицу. К мукам холода прибавились муки голода — деньги подошли к концу. Брат Герард вырезал из дерева ложки, Юлиан ходил ими торговать. Иоанн и Яков собирали на улицах сухой навоз для очага. Монахи оголодали до того, что Юлиан решил продать Иоанна и Якова в рабство. Однако сделка не состоялась: купцы ждали весны. Весной начнётся война, и тогда рабов можно будет покупать за бесценок. К тому же Иоанн и Яков совсем ослабли от голода и едва держались на ногах. Кому такие нужны? Тогда Юлиан велел им возвращаться обратно в Венгрию. Больше о них никто ничего не слышал…

Двоим прокормиться легче, чем четверым. В середине марта сошёл снег и с первым же караваном монахи покинули Торчикан.

Однажды в пути Юлиан нечаянно выронил из сумы королевскую грамоту. Блеснула позолоченная печать. Ого, эти нищие «дервиши», оказывается, прячут золото! Караванщики набросились на монахов, скрутили им руки, принялись рыться в суме. Не обнаружив ничего ценного, они жестоко избили монахов и бросили их в степи. Отлежавшись и перевязав раны, Юлиан и Герард пошли дальше — пешком, одни. Весна неумолимо вступала в свои права. Трава от зноя желтела буквально на глазах. Вода из редких колодцев была солёной, невкусной. Спустя 37 дней, окончательно обессиленные Юлиан и Герард добрались до страны, которую местные жители называли Вела (где-то между реками Яиком и Эмбой). Встретили их здесь крайне недружелюбно. Монахи вынуждены были ночевать в заброшенном шалаше из дырявых шкур. Герард слабел с каждым днём. Юлиан оставлял больного спутника в шалаше, а сам отправлялся просить милостыню. Подавали мало, неохотно. Наконец, Герард немного окреп, и заявил, что сможет продолжать путь. Однако в дороге ему стало совсем плохо. Он метался в горячке, бредил… Герард умер на руках Юлиана. Похоронив товарища, Юлиан остался один.

Ему повезло: он случайно встретил какого-то муллу («сарацинского священника»), направлявшегося в Волжскую Булгарию. Мулла долго расспрашивал Юлиана, кто он и откуда, и неожиданно предложил стать его слугой. И снова путь по диким степям. Безлюдье, зной… Небольшой караван двигался неторопливо, но без остановок. Скрипели телеги, шуршала под колёсами сухая трава. Везде валялись ржавые обломки оружия — следы недавней войны. Белели лошадиные кости, страшно скалились человеческие черепа…

Здесь Юлиан впервые увидел монголов: плоские широкие лица, одежда из вывороченных мехом наружу звериных шкур, войлочные колпаки, кривые сабли и луки за спиной. Всадники крепко сидели в сёдлах и могли стрелять из луков прямо на скаку, не держась за уздечки. Несколько раз эти дикие наездники с воинственными криками и устрашающим воем бросались на караван, но всякий раз мулла вытаскивал из-за пазухи небольшую медную дощечку с непонятными письменами, и монголы расступались, пропуская телеги. Юлиан узнал, что эта дощечка называлась «пайцза» и давала право безопасного проезда через монгольские владения.

20 мая караван достиг пределов Волжской Булгарии. Здесь в большом булгарском городе Юлиан расстался с муллой. Город был многолюдным — булгары утверждали, что при необходимости он может выставить 50 тысяч воинов. Но всё равно здесь было тревожно: все готовились к нашествию. По дорогам тянулись обозы с запасами на случай осады. Оружейники работали день и ночь, а вот купцы уже сворачивали торговлю.

Юлиан бродил по улицам, смотрел, слушал. И вдруг… услышал в толпе венгерскую речь! Расталкивая людей, он бросился через толпу. Неподалёку возле прилавка стояла женщина в длинном широком платье, украшенном цветными лентами, в кожаной безрукавке. Она по-венгерски называла лежащие на прилавке товары, и тут же переводила смысл слов стоящему рядом чернобородому тучному мужчине — по-видимому, мужу. Юлиан приветствовал женщину по-венгерски. Удивлённая женщина ответила на его родном языке. И тогда Юлиан, не стесняясь слёз, заплакал от счастья…

Женщина оказалась мадьяркой из «Великой Венгрии», выданной замуж за булгарского купца. Она рассказала Юлиану, что земля её народа лежит всего в двух днях пути отсюда, возле реки Этиль (по-башкирски — Ак-Идель, Белая). Правда, как выяснилось, речь шла о двух днях конного пути, а пешему Юлиану пришлось добираться до неё больше недели. Но эти дни стали самыми счастливыми в его жизни.