100 великих пророков и вероучителей

Даже смерть не приносит освобождения от тисков титанической природы. Орфей учил, что после смерти душа — эта дионисова искра — под гнетом низменной природы вновь возвращается на землю и вселяется в другое тело. Цель человеческой жизни состоит в том, чтобы освободить душу из плена материального мира — выйти из бесконечной цепи перевоплощений и вновь вернуться к божеству. Для этого человек должен развивать в себе божественную сторону бытия — Дионисово начало. Этому служили особые мистерии орфиков и весь их образ жизни. Прежде всего от вступающего на путь просвещения требовалось блюсти заветы добра. Орфик был обязан вести неустанную борьбу с титанизмом в своем сердце. И мысли и дела его должны были оставаться чистыми. Были и другие правила поведения. Так, Орфею приписывался запрет употреблять в пищу животных. Были отвергнуты кровавые жертвы. Вся жизнь орфиков проходила в сложных магических обрядах.

Отдельные идеи орфизма были близки многим грекам. В VI–V вв. до Р.Х. это вероучение, по-видимому, было широко распространено, однако подлинно народным оно так и не стало. Общины орфиков — маленькие замкнутые кружки — существовали вплоть до начала нашей эры.

Пифагор

Пифагора считают первым религиозным мыслителем и наставником Эллады, создавшим законченное вероучение. По происхождению он был иониец и родился около 580 г. до Р.Х. на острове Самос. С раннего детства Пифагор, как свидетельствует его биограф Порфирий, показал большие способности ко всем наукам. В юности он обучался в Тире у халдеев и овладел всей их мудростью. Потом он учился у нескольких ионийских мудрецов, в том числе у известного натурфилософа Анаксимандра из Милета, а для того, чтобы изучить математику и высшую богословскую мудрость, специально ездил в Египет. Пишут, что самосский тиран Поликрат, который был большим другом египетского царя Амасиса, дал Пифагору рекомендательное письмо к гелиопольским жрецам. Кроме Гелиополя Пифагор побывал в Мемфисе, а потом поселился в Диосполе. Тамошние жрецы очень неохотно открывали чужаку свое тайное учение.

Чтобы отпугнуть Пифагора от его замыслов, они при посвящении подвергали его тяжелым испытаниям, назначая ему задания, противные эллинским обычаям. Однако он исполнял их с такой готовностью, что они разрешили ему участвовать и в жертвоприношениях и в богослужениях, куда до этого не допускался никто из чужеземцев. Диоген сообщает, что Пифагор хорошо знал египетский язык и мог читать египетские тексты, причем не только обычные, но и такие, смысл которых понятен лишь посвященным. Возможно, в Египте Пифагор почерпнул одно из главных положений своего будущего вероучения: каждый должен стремиться к тому, чтобы внутренне и внешне сделаться достойным человеком и стать нравственным произведением искусства. Ведь египетские жрецы в то время, в отличие от греческих, не только составляли нечто вроде сословия и получали соответственное образование, но также вели особый, нравственный образ жизни, придерживаясь определенных правил поведения. Поэтому вполне вероятно, что именно в Египте у Пифагора зародилась мысль о его будущем союзе, представляющем собой прочное сожительство людей, объединившихся вместе для целей умственной и нравственной культуры.

Возвратившись в Ионию, Пифагор устроил у себя на родине училище, но, когда ему исполнилось сорок лет, он, тяготясь тиранией Поликрата, навсегда переселился в южную Италию, в город Кротон. Здесь он стал пользоваться глубоким уважением граждан как человек, много странствовавший, опытный и дивно одаренный судьбой.

Вместе с тем он обладал красивым голосом, благородной внешностью и манерами.

Сперва он взволновал своими речами городских старейшин; потом, по просьбе властей, обратил свои увещания к молодым; и, наконец, стал говорить с мальчиками, сбежавшими из училища, и даже с женщинами, которые тоже собрались на него посмотреть. Все это умножило его славу и привело к нему многочисленных учеников, как мужчин, так и женщин. По словам Никомаха, первыми слушателями его были около двух тысяч человек. Пифагор так пленил их своими рассуждениями, что ни один из них не вернулся домой, а все они вместе с детьми и женами устроили огромное училище, поселились при нем, а созданные Пифагором законы и правила соблюдали ненарушимо, как божественные заповеди. Из этого училища вырос в дальнейшем знаменитый пифагорейский союз. По духу и своей организации он более всего походил на религиозный орден, имевший свою иерархию, обрядность и эзотерическую доктрину, а его члены были также связаны строгой дисциплиной и послушанием.

Целью этого сообщества было нравственное совершенствование его членов, которые в результате должны были стать такими же завершенными произведениями искусства, такими же достойными, пластическими натурами, каким был сам Пифагор.