100 великих разведчиков

Тем временем в Париже произошли важные изменения. Под руководство Кутепова полностью перешёл «Российский общевоинский союз» (РОВС), объединяющий двадцать пять тысяч белогвардейских офицеров. Поэтому особое значение приобрела роль Марии Захарченко-Шульц как главной представительницы Кутепова в России. «Тресту» доверяли и на него делали основную ставку. Доказательством этого послужило приглашение Якушева и Захарченко в Париж на встречу с Кутеповым. В июле 1925 года через «окно» они перешли границу Польши. До Парижа добрались без помех. Якушев понравился Кутепову и имел аудиенцию у самого великого князя Николая Николаевича. Репутация «Треста» была подкреплена.

После возвращения из Парижа Мария Захарченко получила новое задание от руководства «Треста», не зная, что выполняет задание Артузова.

Дело в том, что руководство ВЧК-ОГПУ приняло решение заманить в СССР давнего врага советской власти Сиднея Рейли, ещё в 1918 году приговорённого к расстрелу за участие в заговоре Локкарта. Его требовалось обезвредить, так как от общих слов о борьбе с большевиками он решил перейти к террору и предпринял кое-какие конкретные шаги.

Мария Захарченко и Григорий Радкович под фамилией супругов Красноштановых легально выехали за рубеж. Они встретились в Париже с Рейли и ознакомили его с деятельностью «Треста» как главной опоры контрреволюционных сил в России. Рейли заинтересовался возможностью использовать «Трест» в своих целях. Правда, Мария сказала, что «Трест» террором не занимается, но Рейли решил, что нужно иметь базу и надёжных людей, а уж как их привлечь к выполнению своих целей, он и сам разберётся.

Из Парижа супруги Красноштановы переехали в Гельсингфорс. От имени «Треста» они связались с финской разведкой и провели переговоры об организации «окна» на финско-советской границе. Тем временем велась работа по склонению Сиднея Рейли к поездке в Москву. Главную роль в ней сыграл Якушев. Марии досталась вспомогательная: на собственном примере показать, что пересекать советскую границу вполне возможно и не представляет опасности.

Якушев окончательно убедил Рейли, и в ночь на 26 сентября 1925 года он отправился в путь. Обстоятельства его ареста и дальнейшая судьба хорошо известны, напомним лишь, что 5 ноября 1925 года был исполнен приговор, вынесенный ему в 1918 году.

Исчезновение Рейли вызвало панику.

Мария Захарченко 29 сентября направила Стауницу телеграмму: «Посылка пропала. Ждём разъяснений». А в письме Якушеву она жаловалась: «Мучительная, щемящая тоска и полная неизвестность… У меня в сознании образовался какой-то провал… У меня неотступное чувство, что Рейли предала и убила лично я… Я была ответственна за „окно“… Для пользы дела прошу взять нас или хотя бы меня на внутреннюю работу».

Неприятные минуты Марии пришлось пережить, когда в Гельсингфорс приехала жена, теперь уже вдова Сиднея Рейли. Её пришлось убеждать, и небезуспешно, в непричастности «Треста» к гибели Рейли. Она поместила в «Дейли экспресс» траурное извещение о смерти мужа, но всё время порывалась ехать в Россию, чтобы отыскать его или его могилу. Мария с трудом отговорила её.

Благодаря принятым мерам доверие к «Тресту» не было подорвано, и вскоре с его помощью и с участием Марии провели ещё одну, на этот раз вполне бескровную операцию.

В конце 1925 года нелегальную поездку в СССР решил совершить Василий Витальевич Шульгин, видный монархист, бывший депутат Государственной Думы, один из тех, кто принял отречение Николая II. Цель его поездки была вполне мирной: отыскать своего сына, пропавшего без вести во время Гражданской войны. Менжинский и Артузов решили, что поездка Шульгина под эгидой «Треста» никакого вреда не принесёт, а польза будет велика. Во-первых, подтвердится существование и реальная сила МОЦР — «Треста», а во-вторых, впечатления Шульгина, его размышления о том, что он увидел в России в 1925–1926 годах — а это были годы наибольшего процветания нэпа, — могли бы открыть глаза многим эмигрантам на те положительные перемены, которые произошли в России.

Шульгину была открыта «зелёная улица» — обеспечено надёжное «окно» на границе, надёжное сопровождение по всему маршруту, интересные встречи.

Перед поездкой Шульгин отрастил седую бороду, а в Киеве попробовал её выкрасить, но из-за скверной краски она оказалась красно-зелёной. Пришлось бороду сбрить. (Этот случай описан Ильфом и Петровым в «Двенадцати стульях» в эпизоде, когда волосы, выкрашенные Воробьяниновым, приобрели зелёный цвет.)

4 января 1926 года Шульгин приехал в Москву, и его поселили в Лосиноостровской, на зимней даче «Племянников». В своей книге об этой поездке, написанной сразу по возвращении, он изменил обстановку и имена действующих лиц, а впоследствии писал: